бумажной стружки, а еще лучше — если туда же положат согревающие или охлаждающие элементы в зависимости от сезона.

Стоит прояснить: в наших широтах суккуленты можно выращивать и в саду, и на подоконнике. Только, к сожалению, выбор видов для сада очень ограничен: для альпийских горок отлично подойдет молодило, почвопокровный очиток или каменная роза (при этом в квартире ей будет плохо и жарко). Молодило еще и прекрасно цветет, шикарно разрастается и вообще не требует ухода — подарите себе его для дачи.

Существуют крайне ядовитые виды суккулентов и кактусов: так, от прикосновений к некоторым эуфорбиям случаются жутчайшие раздражения и ожоги слизистых, если случайно облизнуть пальцы или почесать глаза. Обязательно работайте в перчатках и избегайте таких растений, если в вашем доме есть животные и маленькие дети.

Заставить кактус цвести можно, если соблюсти следующие условия: поставить его на один-два месяца в прохладное место (13–15 °C), обеспечить ему много света, но минимум удобрений и воды, а затем снова вернуть в привычные условия. Зацвести после этого он может уже в течение пары недель.

Орхиделириум

Орхидеи — точнее, их комнатные гибриды — нередко считают капризными, таинственными, мистическими и в целом цветами со звездочкой. Спойлер: домашние гибридные фаленопсисы[26] (те самые орхидеи из магазина с каскадом плоских цветов) живут скорее по принципу «просто отстаньте от нас» — чего не скажешь об их прародителях и долгой истории, в которой было место и колонизаторским зверствам, и викторианскому помешательству. А еще орхидеи помогли Дарвину обнаружить несколько новых видов насекомых.

В викторианскую эпоху — эру передовых технологий и любви ко всему экзотическому — коллекционирование орхидей стало настоящей манией. (Как можно заметить из этой книжки, растениеводческие мании случались практически каждый век, и тот — не исключение.) Коллекционеры преследовали орхидеи по географическому принципу: чем дальше и реже, тем лучше. Они тратили тысячи долларов и фунтов, чтобы в их оранжерее появился редкий вид. Это помешательство ожидаемо прозвали орхиделириумом. Кстати, высочайший градус орхидейной обсессии хорошо показан в книжке «Вор орхидей» («Orchid Thief») Сьюзан Орлин про черный рынок орхидееискателей. А на основе книжки — точнее про то, как ее пытаются превратить в киносценарий, — снят недурной фильм «Адаптация» Спайка Джонса, сценаристом и главным героем которого стал Чарли Кауфман.

В мире насчитывается около 25 тысяч видов орхидей, но в дикой природе Британии их по понятным причинам растет очень мало: совсем не тот климат[27]. Поэтому, когда британцы принялись рьяно изучать ботанику, любые экзотические цветы казались сокровищем. В начале XIX века Уильям Джон Суэйнсон, британский натуралист, отправился в Бразилию собирать редкие виды и привез на родину внушительную коллекцию для дальнейшего изучения. Чтобы упаковать свои сокровища для долгого морского путешествия, он использовал корни и листья растений, которые считал сорными. К моменту его прибытия в Британию многие орхидеи — из этих самых сорных упаковочных кореньев — не только проросли, но еще и зацвели. Да так, что переплюнули по эффектности то, что было в них завернуто. И понеслось: богатые британские аристократы наперебой стали нанимать специальных людей, чтобы те собирали им орхидеи во влажных тропических лесах (сейчас, впрочем, мало что изменилось — ко всеобщему стыду), и спонсировать дорогостоящие экспедиции.

Спрос породил предложение: появились независимые профессиональные охотники за орхидеями. Они проводили месяцы и даже годы в поисках уникальных экземпляров, а затем продавали их на аукционах. Доход от продажи мог обеспечить несколько лет безбедной жизни.

Конечно, такое собирательство было совершенно неэтичным. Во-первых, по отношению к экосистемам, которые варварски разграблялись и до сих пор — а прошло уже несколько веков — толком не восстановились. Во-вторых, потому что индейцы, трудившиеся на поисках орхидей, и независимые авантюристы часто погибали. Многие — из-за коварства соперников: нередко их отправляли по ложному следу и они оказывались в опасных местах вроде непроходимых трясин или пещер с хищниками. В-третьих, поле для обмана вообще предоставлялось широкое. Некоторые искатели орхидей уезжали в Париж, прогуливали деньги заказчиков, выделенные на экспедицию, возвращались с корнями самых распространенных сортов, вручали их клиенту и умывали руки.

Орхиделириум порождал поистине животные чувства и поступки. Охотники боролись друг с другом, напрочь лишенные духа сотрудничества. Долгое время в лондонских гостиных изустно передавалась история, как некий Уильям Арнольд встретил другого охотника в джунглях Венесуэлы и так взбеленился из-за того, что соперник собрал те же виды, что помочился на все его находки, бесповоротно их испортив и перечеркнув несколько месяцев тяжелых поисков. И это еще цветочки: большинство просто под дулом пистолета выпытывали у конкурентов координаты мест произрастания интересных видов. Ходила и другая байка — про компанию из восьми охотников за орхидеями на Филиппинах, которая сперва лишилась одного члена команды, потому что того загрыз тигр. Второго позже сожгли заживо разъяренные местные жители. Пятеро сгинули в джунглях. До родины добрался только один — он вернулся с огромным количеством диких фаленопсисов и ушел на покой с соразмерным благосостоянием. Зыбкие топи, тропические хвори, недружелюбное коренное население и дикие звери — это еще не всё, от чего приходилось спасаться искателям орхидей и приключений.

Заказчики иногда оказывались суровее всех прочих условий. Одним из таких видных орхидеистов был мистер Фредерик Сандер — крайне неоднозначная фигура. С одной стороны, он сделал огромный вклад в популяризацию и селекцию орхидей, с другой — погубил много жизней и экосистем. У Сандера была ферма орхидей в Сент-Олбанс, под Лондоном. Там в шестидесяти теплицах, специально предназначенных для особых потребностей орхидей, росли его находки и приобретения. С 1880 по 1890 год его компания ухаживала за орхидеями, в их распоряжении было от одного до двух миллионов экземпляров. Сандер также тестировал новинки и выращивал гибриды. Бизнес рос, и Сандер построил теплицы для орхидей в Нью-Джерси и в Бельгии.

Сандер родился в Ганновере в 1847 году и в двадцать лет начал работать на лондонскую компанию, продававшую семена. Там он познакомился с чешским авантюристом и коллекционером растений Бенедиктом Роезлем. Роезль потерял руку в ходе демонстрации некой сельскохозяйственной машины в Мексике и с тех пор решил посвятить себя сбору орхидей — садоводство было для него после несчастного случая затруднительно. Вместо протеза у него был металлический крюк, который очень нравился индейцам и позволял его обладателю заручаться их поддержкой и помощью. Сандер быстро смекнул, какая добыча плывет к нему в руки, и стал одним из коллекционеров с наиболее обширной сетью агентов-охотников. На пике развития его бизнеса в разных частях света на него работали