и его освободили прямо из зала суда под овации его товарищей. Зато из института его выперли со второго курса. Затем он подвязался на разных грубых работах, пока однажды в его голову не пришла счастливая идея заняться политикой. Сперва он сколотил какую-то группку из сомнительных личностей, которые провозгласили себя партией свободных людей. Это шумное сборище, издающее громкие возгласы, которые заменяли им все партийные программы, имела некоторый успех. Но он быстро сошел на нет, так как людям все же надо что-то говорить, а этим ребятам слов явно не хватало. Перегудову на несколько лет пришлось уйти в тень. Но, по-видимому, эти годы не были напрасно потеряны, хотя к моему удивлению узнать о том, как он их провел, почти ничего не удалось. Выплыл на поверхность политического моря он так же внезапно как в нем и утонул, создав блок «Спасение отчизны», который за короткое время набрал немало очков основном в тех регионов, где межнациональные отношения были особенно обострены. И в первую очередь на юге. Правда, успех по большой части сопутствовал у маргинальной публики и у люмпенов, а так же у наиболее непримиримо настроенной молодежи, но ведь на наше несчастье они тоже являются полноценными избирателями. А если учесть, сколько таких у нас в стране, то получается, что потенциал этого движения весьма солиден. Не случайно же оно привлекло внимание администрации президента, там сразу же скумекали, что оно способно стать вполне серьезной политической силой. И решили прибрать ее к рукам. Как выяснилось, не без нашей помощи.

Хотя всем действующим лицам этой сцены было прекрасно известно, какие обстоятельства нас тут свели, я решил идти официальным путем.

— Чем мы можем быть вам полезны? — спросил я.

— Чем полезны? — усмехнулся Перегудов. Он иронично посмотрел на меня, но я ответил ему совершенно серьезным взглядом. — Хотим с вами заключить договор. Наше движение принимает участие в выборах губернатора К-го края, нам требуется ваша помощь. Я правильно все излагаю?

Да этот гад еще издевается, подумал я. Но на выражение собственных чувств у меня не было никакого права.

— Мы готовы обсудить с вами детали сотрудничества. — Я достал из письменного стола стандартный листок договора. — Вы можете ознакомиться с нашими условиями?

Несколько секунд Перегудов недоуменно смотрел на лежащий перед ним бланк, словно бы не понимал, что это за штуковина. Он даже ненадолго взял его в руки и попытался прочесть. Но, судя по всему, это задача оказалась ему не посильной, так как почти сразу же он положил листок на прежнее место.

— Послушайте, могу я с вами поговорить один на один? — вдруг спросил он.

Я пожал плечами.

— Разумеется.

Все встали и покинули мой кабинет. Мы остались одни.

Перегудов наклонился ко мне.

— Слушай, не люблю я всех этих выкрутасов. Мы же с тобой и так все знаем. Давай чиркну я, где положено, и закончим к чертовой матерью на этом с официальной частью. Что мы с тобой дипломаты. Лучше ударим по коньячку.

— Но нам необходимо обсудить много вопросов.

— Обсудим, — заверил Перегудов. — Хочешь, сегодня и обсудим. Я знаю одно славненькое местечко, девочки там просто класс. И жратва отменная. Посидим, выпьем, а заодно и все обмозгуем. Планы у нас большие, так что вы нам очень даже пригодитесь. Ну, как?

Я размышлял. Все обстояло даже хуже, чем я предполагал. Больше всего на свете в данную минуту мне хотелось вышвырнуть этого наглеца и хама из моего офиса. Но это было не более, чем голубой мечтой, благородным порывом, которому не суждено воплотиться в жизнь. Хочу я того или не хочу, но мне придется играть по его правилам, сколько не отвратительны они мне.

— Хорошо, вечером мы можем встретиться. А пока все же надо покончить с формальностями и подписать договор. Я прошу вас, сделайте над собой героическое усилие и прочтите его.

Перегудов откровенно сморщился, словно чтение являлось для него тяжелой работой, как для некоторых перенос мебели. Но все же начал читать текст.

Внезапно он поднял голову.

— Слушай, я на счет суммы. А не круто? Я настолько не рассчитывал. Процентиков тридцать надо скинуть.

Я вспомнил предупреждение Сурикова. Спасибо ему за него.

— На нет и суда нет, — решительно произнес я, чувствуя мстительное удовольствие от этой сцены. Я знал, что он утвердит эту сумму, в этом вопросе деваться ему некуда. Иначе Суриков ему задаст по полной программе. — Я так понимаю, что нам с вами договоренности достичь не удалось. В таком случае ничем не могу помочь.

Кажется, на его лице мелькнула растерянность. Впрочем, всего на одну секунду.

— Да ты не кипятись, не хочешь скидывать тридцатку, давай скинь двадцатник.

— Либо эта сумма, либо не какая, — гнул я свою линию. В нашем центре на сей счет жесткие правила. Мы не торгуемся. Если одному уступишь, то сразу же все узнают и начнут выкручивать руки. Так что извините.

— Ну, пока выкручиваешь руки ты мне, — хмуро произнес Перегудов. По его лицу было заметно, что он что-то обдумывал. — Ладно, черт с тобой, согласен. Уважаю упрямых. — Он неожиданно хлопнул меня по плечу. — А мы с тобой, чую, сработаемся. Вот посмотришь, ты еще в мое движение вступишь.

«Ну, уж этого ты не дождешься, — сказал я про себя. — Скорей руки на себя наложу или отправлюсь в монастырь замаливать грехи».

— Если согласны со всеми пунктами, подписывайте договор, — произнес я.

— Где здесь поставить свою закорючку?

— Вот тут, — показал я.

Перегудов вывел свою подпись.

— Ну и ладно, дело сделано, — удовлетворенно крякнул он и откинулся на спинку стула. — Наказал ты мне на приличную сумму. Да не важно, деньги, как река, текут и текут. Я даже раньше не знал, что их так много в мире, — засмеялся он. — Только успевай руки подставлять. Знал бы ты, какие люди пожертвования в мой фонд делают. А чему мы так сидим. Зови своих людишек. Такое же событие надо же отпраздновать, как следует.

Мой тесный кабинет снова наполнился людьми.

— Давай доставай, Сергеич, — обратился Перегудов к одному из своих сподвижников.

К великому моему удивлению Сергеич извлек из сумки две бутылки коньяка, нарезанные дольки лимона, бутерброды с красной и черной икрой. Они даже посуду принесли с собой, разложив эти яства в тарелки. И буквально за минуту мой стол превратился в место буйного пиршества.

Я поймал недоуменный взгляд Леонида, его, как и меня явно смущало поведение наших клиентов. Зато Сабову это представление явно нравилось, он первым взял рюмку коньяка.

— Генерал, — скажи тост, — попросил один из спутников Перегудов.