– Мистер Партридж, здесь распоряжаюсь я, – перебил его полицейский с нескрываемым раздражением. – Дойдет очередь и до вас. А пока не вмешивайтесь.

Отповедь, полученная Партриджем, не помогла Лии ни собраться с мыслями, ни унять сердцебиение. Каким образом все это могло случиться? Каким образом она вообще могла быть замешана в этом преступлении? Она и знать не знала, что у ее заказчицы есть какие-то дорогие побрякушки. Кроме того, она ни разу в жизни не позарилась на чужое, если не считать истории с пакетиком леденцов, да и тот она в детстве стащила на спор. Потом она покаялась матери в своем прегрешении, получила хорошую взбучку, призналась во всем хозяину магазина и вернула ему леденцы. Этого позора ей на всю жизнь хватило.

– Пожалуйста, не осложняйте нашу задачу, – сказал полицейский. – Если вы невиновны, вам нечего опасаться. Будьте добры, отойдите от двери и позвольте нам войти.

Разумеется, обыск не дал никаких результатов – за исключением того, что Руфус совсем сник, а Лия почувствовала себя так, словно ее вываляли в грязи. После ухода обоих посетителей ярость Лии сменилась леденящим страхом. Тот же страх обуял ее теперь, когда она наблюдала за Партриджем, который, в свою очередь, наблюдал за ней.

Что, если полиция сумеет сфабриковать дело и ее заставят расплачиваться? В конце концов, она действительно отчаянно нуждалась в деньгах. И более странные вещи случаются с самыми невинными людьми! Все знают, что в тюрьмах таких полным-полно.

– Мама! – В кухню ворвался ее пятилетний сын, его глаза горели от радостного нетерпения. – Я сегодня иду в зоопарк?

Лия улыбнулась и протянула руки ему навстречу, а он с разбега влетел в ее раскрытые объятия.

– Сегодня, сегодня, ковбой!

Крепко прижимая к себе сына, Лия чувствовала, как отлетают тягостные мысли и предчувствия; жизнь снова обретала смысл.

– Ой, мама, ты меня стиснула. Мне даже больно.

– Прости, – спохватилась Лия, выпуская его.

Она снова улыбнулась сыну, в который раз подумав, что он самый красивый ребенок на свете. У Коти были каштановые волосы, которые казались светлее из-за выгоревших прядей, и большие зеленые глаза, в точности как у самой Лии. Но самое важное – Коти был добрым мальчиком.

И сейчас только любовь к сыну давала ей силы выстоять.

Джей Ти Партридж увидел, что она отошла от окна. Пора было и ему убираться отсюда. Он в точности выполнил то, что наметил: заставил Лию Фрейзер разнервничаться. Он завел машину, выплюнув сигару в окно, а затем нажал педаль акселератора и укатил. Вскоре он уже входил в здание Компании взаимного страхования; вид у него был еще более самодовольный, чем обычно. Он чувствовал, что еще немного – и он сумеет доказать вину Лии Фрейзер. Совершив такой подвиг, он сэкономил бы для компании кучу баксов и, следовательно, мог бы рассчитывать на повышение, что сейчас было бы Партриджу как нельзя кстати.

Да, если он спихнет в яму эту дамочку Фрейзер, то сможет сам из ямы выбраться. Повышение в должности, конечно, вещь приятная, но главное, что при этом зарплату прибавляют. А прибавка помогла бы ему отделаться от опостылевшей женушки.

Если женщина способна огреть его по голове сковородкой, от нее чего угодно можно ожидать. А эта вдобавок ко всему еще и шлюха.

– Эй, Партридж, – окликнул его один из сотрудников, едва он вошел в помещение дирекции. – Тебя босс вызывает.

– Еще не легче, – пробурчал Джей Ти себе под нос.

Другой собрат по труду, расслышав это замечание, ухмыльнулся:

– Опять проштрафился? Приятель, ты, кажется, здорово влип!

– Заткнись, Монтес, – огрызнулся Партридж, направляясь в кабинет босса.

Спустя несколько секунд он уже сидел перед столом Джозефа Стокса, преданно глядя в черные индейские глаза и внимая повелительному голосу шефа.

– Как продвигается ваше дело?

– Неплохо, – ответил Партридж, пытаясь изобразить полнейшую безмятежность.

– Не мешало бы вам шевелиться побыстрее.

– Эту Фрейзер мы вычислили правильно, только мне пока не удалось собрать доказательства.

– А чем, хотел бы я знать, занимаются при этом копы? – Стокс поднялся; казалось, его массивная фигура заполнила весь кабинет.

Партридж съежился на стуле. Не то чтобы он боялся этого здоровяка, но ставки в игре были слишком высоки, особенно для него. Если бы он нашел драгоценности…

Он прокашлялся:

– Копы опрашивают всех, кто бывал в особняке с первого дня работ. А трудность заключается вот в чем: к моменту совершения кражи почти все работы закончились, и мастера – почти все – разъехались кто куда.

– За исключением Лии Фрейзер.

– Ага. Но все равно это она. Она по уши в дерьме – в смысле финансов.

Стокс усмехнулся:

– «По уши в дерьме»? Ну знаете, Партридж… – Он уперся обеими руками в стол и наклонился к собеседнику. – Партридж, вы не очень-то мне нравитесь, и я не хочу тратить время на разговоры с вами. А вот чего я действительно хочу – так это заполучить того, кто украл драгоценности.

Партридж встал:

– Я понял и сделаю все, что требуется. Можете не сомневаться.

Он повернулся и зашагал к выходу из кабинета.

– И вот еще что, Партридж.

Тот обернулся:

– Да?

– Просто хочу, чтобы вы помнили… на тот случай, если не справитесь с этим делом: вы рискуете не только своей карьерой, но и собственной шкурой.

Пальцы плохо слушались Партриджа, когда он попытался стереть пот со лба.

– Я понял.

– Итак, я предполагаю, что вы предпочтете содрать шкуру с этой Фрейзер, а свою шкуру сохранить.

Летний день был сказочно прекрасен. Искрящиеся волны ласково накатывались на белый песок. Но Дэлтон, взгляду которого открывалась эта ослепительная картина, не замечал ее красоты.

Он отошел от застекленной двери, вернулся к дивану, уселся на него, вытянув ноги, и взял свою банку с пивом. Запрокинув голову, он допил то, что там еще оставалось, а затем метнул пустую банку в направлении корзины для бумаг. И промазал. Банка угодила в стену.

– Др-рянь, – протянул он.

Так и не найдя для себя удобной позы, он подтянул ноги, уперся босыми пятками в пол и с усилием выпрямился.

Он был пьян, отвратительно пьян. Голова трещала, и каждый мускул протестовал против такого надругательства. Однако рассудок его не помутился до такой степени, чтобы утратить способность соображать. И очень жаль.

Хотел бы он иметь возможность влезть к себе в череп, проникнуть в мозг и выкинуть всю мерзость, которая там угнездилась.