class="p1">Впереди завиднелась роща небольшая – то были сосны хвойные с ветвями, обрамлёнными свежей зеленью игл и увешанными коричневыми шишками. Но сосны эти были не высокие и стройные, а, напротив, подобные дубам кроковистым: с широкими кронами и толстыми стволами. В некоторых стволах чернели дупла.

Витязи зашли в эту рощицу и уселись под корнями сучковатыми, что извивались из-под сосен. Около деревьев, радуя глаз, рос какой-то бело-синеватый лютик, покрытый пухом, и было его там оченно много, отчего роща становилась ещё краше, а путники веселее. Свежесть проникла удальцам в утомленные груди и наполнила лёгкие, и до них донеслись журчащие звуки. Эти звуки были песней для их ушей, и так умильна была эта песнь, что витязи невольно ею заслушались, подпав под её чары.

– Криница! – воскликнул Беленир, прислушиваясь. – Рядом родник! Наберём-ка воды для похода.

– И попьём прямо из гремячего ключа! – обрадовался Всесвятлир.

Витязи подошли к источнику тех вод прозрачных и глянули на него. Он был невелик и бил прямо из-под земли, изливаясь кристальной струёй на песчаную почву, кое-как укрытую травой. Тонкой нитью текла эта струя на север вдоль всей рощи светлой, затем, через много вёрст, расширяясь и впадая в Синегривку. Уставшие путники наклонились и стали с жадностью умываться в том ручье, пить из него и насыщаться. Водица эта студёная, свежая, показалась им самой вкусной на свете, а вкус её для них был словно бы сладок и ярил грудь словно огонь.

– Что-то я утомился! – заметил Всесвятлир, испив довольно много той воды. – Долга была наша дорога. Надо поспать.

– Нет, – прервал Беленир, – я думаю дело в источнике, он навевает сон.

– И впрямь, – согласился Всесвятлир. – Не к добру это.

– Пробуждайтесь, друзья, не смыкайте очей! – воскликнул тогда Беленир. – Опять мы попались на ту же удочку!

– На какую удочку? – спросил Брисинор, зевая.

– Опять заснём и попадём в какую-нибудь ловушку! – ответил на то Беленир, трогая руки и лицо, которые отчего-то сильно чесались. – Наверное, из этого ручья и брал Мал-стар Дедок воду да из неё и готовил сонное зелье! – тут витязь замолчал и прислушался. – Вы чувствуете? За нами наблюдает кто-то!

Тут из-за сосны вышел огромный-преогромный словно гора медведь, весь лохматый как чудище лесное, с зубами острыми да с налитыми кровью красными глазами. Испугались его путники, обомлели. Беленир поднял меч, но тут почувствовал боль в голове и сильное першение в горле, и потому невольно его опустил. Между тем медведь стал подходить всё ближе и ближе, а шёл он неспешно, на двух лапах, переваливаясь с бока на бок, сам в высоту был сажень с половиною, голова что пивной котёл, меж глаз стрелу можно положить.

Но тут на пути у медведя встал Брисинор, приготовив к бою топор боевой и укрывшись деревянным щитом. Но медведь поднял лапу, по щиту ударил – щит и треснул, а Брисинор наземь пал. Тогда, видя, что соратник в беде, Всесвятлир собрался с силами и закричал голосом зычным:

– Прочь, чудовище! Сгинь, злодей! – захотел он устрашить медведя, но медведь сам в ответ так зарычал, что с головы воина даже шелом злачёный свалился, а сам Всесвятлир опешил и испугался пуще прежнего.

– Лезьте на дерево, там зверь нас не достанет, – молвил тогда Беленир, влезая на раскидистую сосну.

Вслед за ним на сосну полезли и остальные витязи. Вскоре они уже взобрались высоко, и солнце золотистое бросило им в очи приветные лучи, а ветерок прохладный защекотал лица. Медведь остался внизу и, казалось, с ним остались там все беды. Перед ними же во всём своем великолепии раскинулась на севере равнина, окаймлённая длинной и широкой полосой реки Синегривки, а чуть к востоку завиднелись туманные очертания Срединного озера. Далеко-далеко на юге же, за густым и тёмным Диким Лесом, всё ещё курились небольшие деревеньки. Но пусть и были им милы эти деревни, но красивей было море, что лежало на западе, над которым в буйстве носился северный ветер и чайки морские. С ним в красе могли поспорить лишь снежные горы, что грядою грозной тянулись на востоке с юга на север. Да только не было у витязей времени разглядывать их пики и отроги, ведь вспомнили они про медведя дикого и испугались, что он их достанет, и потому стали глядеть вниз. А медведь вправду мог бы их достать: он же был непростой.

Но зверь коварный не полез на высокое дерево, чего ожидали испуганные воины. Он, подойдя к сосне вековой, потёр о неё брюхо лохматое, навалился на неё всей своей тяжкой тушею и стал раскачивать. Вначале никто не ощутил этих толчков, но затем дерево раскачалось и вскоре Беленир, Всесвятлир и Брисинор уже с трудом удерживались на суках. Зато они расхотели спать, а у Беленира перестала болеть голова и прекратилось першение в горле. Но вдруг хрустнуло что-то. Путники с испугом переглянулись, но прежде чем они поняли, что это было, сук под Всесвятлиром треснул, и витязь вместе с ним, пытаясь ухватиться за другие ветки, свалился наземь, ушиб ногу и выронил меч из рук. Медведь перестал раскачивать сосну и глянул на упавшего ратника. Ратник же, видя, что не может встать, закричал:

– Пошёл прочь, мразь, прочь, вымесок! Беленир! Брисинор! Помогите!

Беленир, поняв, что Всесвятлиру грозит смерть, стал спускаться с дерева другу на помощь. Но, судя по тому, как быстро подбирался к знатному витязю хищник ужасный и как спускался Беленир, Всесвятлир пропал бы – съел бы его чёрный зверь медведь.

И тут прогремел протяжный и голосистый рог: звучал он словно быстрое течение горной стремнины, точно гул водопада, как пение птиц певчих, были в этом звуке и ветра буйного шум, и моря рёв, и музыка звонкострунных гуслиц. Это звучание наполняло сердце блаженством, пробуждало старые силы и давало новые.

Внезапно в медведя, просвистев в воздухе, вонзилось копьё – зверь лютый пал наземь неподалёку от Всесвятлира. Беленир, уже спустившийся с сосны, удивился, как так маленькое копьё свалило с лап огромного медведя, но не успел он и рта открыть, как увидел берегина высокого.

Да, то был берегин, с длинными волосами светлого цвета, русой бородою и с очами глубокими, полными мудрости нажитой. На нём были доспех кольчатый, шлем островерхий, а в ножнах у него прятался железный меч. Вслед за одним берегином показались и другие. Всего их была дюжина или чуть больше, и все были в шлемах златоверхих и в крепких кольчугах, в руках кто с рогатинами, кто с мечами, а кто и с секирами. Но вооружены они были