и гримасничала как обезьяна. Решив сделать скидку на ее неоднозначное происхождение, Джон согласился со всем, что она говорила.

— Хорошо, ма-де-му-а-зель… — Проговорил он раздельно. — Будет вам новое корыто!

— Вот и договорились! — Обрадовалась Щука. Неуклюже дергаясь на костылях, подпрыгивая и извиваясь всем огромным своим телом, развернулась к выходу.

— Ну, так я пойду, милай? — Посмотрела она на Джона через спинной плавник. Джон попытался мысленно повторить движение Щуки. Получалось, что для этого ему понадобится сломать позвоночник в четырех местах.

— Идите уж… — Вяло махнул он ей рукой.

— А я уж следом… В… В коробченке буду…

— Чего сказал? — Оскалилась Щука нехорошо. Спинной плавник поднялся колючим гребнем. Над глазами нависли угрожающе заросшие мхом брови.

— А что? — Невинно вытаращил глаза Джон. Откуда взялось на языке это «в коробченке» он так и не понял.

Пробыв в этой загадочной стране всего пару часов, он начал замечать за собой то, что выражаться и думать стал как то иначе чем раньше. Джон прикусил зубами язык и недоуменно мотнул головой.

— М-д-те уз… — прошипел он сквозь сомкнутые зубы, опасаясь каким либо неясным словосочетанием разозлить хищника.

— Да иду я — иду… — Успокоилась Щука. — Тока еще этой мокроносой тут не хватало? — Забубнила она себе под нос. — И чего ей с Кащеем не жилось, та? И богатый и здоровый… а красота что? Год-два и нету ее красоты то… А золото оно завсегда… Золото… Не пойму я ее! Ох, не пойму… — Щука ловко ткнула надувную дверь нижней, выдающейся вперед челюстью и пропала в рано наступивших сумерках.

— Уф-ф-ф… — Выдохнул Джон и вытер вспотевший лоб.

— Уф-ф-ф… — Повторила Афелия жест Джона. Но тут, же поправилась.

— Дорогой! — нахмурила она свои красивые брови. — Объясни мне немедленно, что все это значит?! А то… — Она уперла в бедра кулачки.

— А не то… — Она несколько замялась. Подходящей кары для своего мужа она не находила.

— А то я расплачусь… — Вдруг выдала Афелия и пристально посмотрела на Джона. Ее прекрасные глаза действительно наполнились слезами. Подбородок начал предательски подергиваться.

Джон скривил губы.

Афелия применял это оружие не часто. Это была ее последняя линия обороны. Оружие массового нервного и паралитического поражения.

Как любой, уважающий себя, мужчина Джон женских слез не переносил, а тем более слез своей любимой.

Он прижал супругу к груди и нежно погладил по волосам.

— Милая… Все образуется… — Другого противоядья от такой сверх изощренной формы воздействия на нервную систему не существовало.

Если мужчина поступает иначе, то он немедленно превращается в монстра в тысячу и одну раз мерзопакостней Фредди Крюгера.

Если мужчина поступает именно так, то получает еще один шанс на то, чтобы продержаться в мужьях до следующего его применения.

— Я так напугалась… — Шмыгнула носом Афелия.

— Я тоже… — Улыбнулся Джон супруге.

Мужчине не всегда нужно казаться сильным и бесстрашным. Ох, не всегда. Если вы на пару с женщиной чего- то боитесь, то это может вас сблизить гораздо сильнее, чем десяток разбитых хулиганских физиономий и два десятка возвращенных сумочек.

Хотя, близость также может гарантировать и некоторый критический объем кошелька.

Одно здесь под вопросом. О духовной близости здесь говорить сложно. О любой другой очень просто.

Джон потерся своим носом о нос Афелии. Та благодарно легла ему ухом на плечо.

— Милый… — Прошептала она ему нежно.

— И чего же нам теперь делать? — А вот на этот вопрос Джон ответ знал.

Он расправил могучие плечи и заговорщически произнес.

— Есть утку с яблоками… — Реакция на такой ответ наступила у Афелии с некоторым запозданием.

Вначале она была удивлена. Потом озадачена. Наконец, ей удалось сопоставить утку с яблоками и пищу, которой она была лишена больше семи часов.

Правильное сопоставление сразу добавило Джону авторитета.

— Утка — это классно! — Обрадовалась Афелия. — Я такая голодная! — Джон выпустил супругу из объятий и довольный хмыкнул.

— Джон! — Вдруг встревожилась Афелия.

— Вечернее платье?! — Предположил Джон.

— Ага! — Удивилась Афелия.

— А нужно? — Насторожился Джон. Афелия надула красивые губы.

— Хорошо… — Сдался Джон. — Я мигом. — Он склонил голову вперед, словно хотел выбить двери лбом, сделал пробное движение, упруго качнувшись на ногах.

Осторожно толкнул входные двери и выпрыгнул в ночь.

В первую секунду Джон стоял у порога своего домика, готовый свернуть челюсть любой нечисти, появившейся в пределах досягаемости его кулаков, но спустя эту самую секунду он понял, что никто, по крайней мере пока, в пределах досягаемости кулаков появляться не собирается.

Он глубоко вздохнул и задрал подбородок вверх.

Ночь была великолепна. Ночь была прекрасна. Ночь была непревзойденна. Опрокинутая вверх дном темень, исколотая миллионами звезд половина из которых бестолково шарахалась друг от друга в стороны, будучи не чем иным как космическими порождениями той же цивилизации, несколько его умиротворила.

Луна, недоуменно вытаращившая одинокий глаз, была действительно похожа на Луну и даже отбрасывала в едва колышущуюся черную воду волнистый рубчатый шлейф.

— Хорошо то как… — Прошептал Джон, втянул в легкие враз литров восемь соленого с запахом йода воздуха, и двинулся к куче тюков, в которой должно было находится вечернее платье Афелии.

Свернув за дакроновый угол своего туристического убежища, он остановился пораженный.

Нет, в том, что Сим-Сим справиться с уткой он не сомневался.

Но, вот чтобы подойти к лишь, пожеланию с таким усердием…

Он осмотрел себя с головы до ног. (В совместном звездно-спутниково-лунном свете он видел себя вполне отчетливо.) и остался недоволен.

Дело в том, что ужин уткой с яблоками не предполагал наличие паланкина в арабском стиле, лазерного шоу на воде, танцплощадки, высокой эстрады с атласным занавесом и десятка самых ярких представителей международного цыганского театра «Ромэн».

— Ай-нэ-нэ-э… А па-аче-му не мнэ? — Тоскливо настраивали музыканты голоса и инструменты в ожидании, какой — то очень важной персоны.

Сообразив, наконец, что важные персоны — это они с Афелией, Джон мелкими перебежками затрусил к тюкам.

Сидеть за столами, покрытыми белоснежными скатертями, уставленными самыми различными яствами, в драной футболке, пусть и с лейблом «Ред-Булс», ему не хотелось.

Глава 3

Афелия, отпустив мужа, стояла некоторое время неподвижно, прислушиваясь к тому, что могло бы происходить снаружи и внутри.

Прошло десять секунд и она, успокоившись, принялась активно потрошить сумочку с принадлежностями для макияжа.

Первым увидело свет древнее зеркальце из стекла, забранное в простую деревянную рамку.

Оно было особо драгоценным приобретением. В ее просвещенном обществе почти все зеркала были электронными.

Это, разумеется, делало процесс наложения краски на лицо более эффективным, но электронные зеркала были ужасными подхалимами. Опасаясь преждевременного расставания с хозяином, они отчаянно приукрашивали физиономии смотрящихся в них людей и частенько из-за этой