– Сбежал? – спросил Алешка, бережно укладывая книгу в рюкзачок.

– Сломался. Не включается.

– У нас Дима – классный мастер по пылесосам. Он дома всегда квартиру пылесосит.

Юлька с надеждой посмотрела на меня. Я, конечно, согласился: надо же отработать такие полезные пирожки.

Неисправность я установил и устранил довольно быстро. Она была не очень серьезной. Даже очень простой. Юлька пылесос включила, а вилку в розетку вставить забыла.

Когда пылесос загудел и вцепился в тапочку, застрявшую под тахтой, Юлька завизжала от восторга:

– Дим, ты великий мастер! Хочешь, я схожу с тобой на дискотеку?

– Он еще пирожка хочет, – поспешил Алешка. – На дискотеку нужно с Павликом ходить.

Почему? Что-что, а загадки Лешка умеет загадывать. И в краску людей вгонять – тоже.

– Ну, нам пора, – сказал он деловито.

– Заходите еще. Когда захочется пирожков.

Алешка притормозил:

– А нам пирожков всегда хочется. – И решил с благодарностью сказать что-нибудь приятное юной хозяйке дома. Осмотрел стены с оставшимися картинами. – А ваш батя тоже хорошо рисовал.

Только довольно однообразно, добавил бы я. Все его картины были в виде пейзажей и немного одинаковые. На всех картинах изображалось мое любимое раннее лето. Свежее такое, ничего не скажу, с яркой зеленью, с солнцем и чистыми облаками в синем небе.

– Папа очень любил лето, – объяснила Юлька. – Особенно июнь, когда оно только начинается. И июль, когда лето в самом разгаре. Он и меня поэтому так назвал.

– Июль? – удивился Алешка. – Это же мужской род. – Разбирается!

– Июлия. Красиво, правда?

Алешка поскреб макушку, что-то прикинул.

– А другими месяцами женщин тоже называют?

– Сколько хочешь. Августа. Марта. Юна – июнь. Октябрина.

– Значит, наша мама – Марта?

– Почему?

– Она в марте родилась. Я ее теперь так и буду называть – тетушка Марта.

Юлька проводила нас до ворот.

– А как нам в ваш поселок проехать? – вдруг спросил Алешка.

– Вон туда, все время прямо. Это недалеко.

– Пока, – сказал Алешка. – Привет Витьку. Усатому таракану.

Когда мы отъехали от «Палитры» на приличное расстояние, я остановился и сердито спросил Алешку:

– Что за фишка? На фига нам этот поселок?

Алешка невинно хлопнул глазками:

– Скоро узнаешь. – И больше ни слова до самого поселка. Усердно крутил педали, будто в школу опаздывал.

В поселке Алешка сразу же затормозил возле первого попавшегося старичка и спросил:

– Дедуль, а где у вас тут мастерская? В которой ключи починяют?

– Тута, внучек, транваи не ходют, – ответил дед. – Антобус есть, но весной сломался.

– Металлоремонт! – крикнул я ему в самое ухо. – Ключи!

– Магáзин? – переспросил дед, приложив обе ладони к обеим ушам. – Хлебный – за углом. А скобяной – за вторым.

– Ну и город! – засмеялся Алешка. – Транваи не ходют, антобус сломался, магáзины на кажном углу. Я бы хотел здесь пожить. Только я не знаю, что такое скобяной. Там скобки, что ли, продают?

Я ему объяснил, что в старое время скобяной лавкой называли магазин, где продавались всякие домашние железки. Ну там, замки, петли, скобы, гвозди для подков. А потом все-таки опять спросил:

– Ты чего задумал, братец?

– Знаю чего! Давай еще каких-нибудь глухих дедов поспрашиваем. А то до вечера будем ключника искать.

Но глухие деды нам больше не попадались. Наверное, их здесь было меньше, чем транваев и антобусов. Обошлись без дедов – попалась сама мастерская. За третьим углом, после хлебного и скобяного.

Мастерская была трогательная такая – чуть побольше собачьей будки (возле дома Арбуза Иваныча). Или даже чуть поменьше.

Мы вошли. За чем-то вроде прилавка, не шире подоконника, стоял лохматый дядька (шпиц, определил бы его Алешка по своей собачьей «таблице») и перебирал разные болванки ключей. Он коротко взглянул на нас и продолжил свое дело – видимо, как заказчики, мы у него интереса не вызвали.

– Здрасте! – сказал Алешка, вытащил из кармана и брякнул на прилавок связку ключей от… Юлькиного дома. Я онемел. – Потерялись ключики. Тетушка Марта расстроилась. И сказала, чтобы мы заказали новые. Вы сможете? Спасибо.

Лохматый дядька взял связку, глянул и сказал недовольно:

– И сколько можно?

– Что – сколько? Денег, что ли?

– Сколько можно терять эти ключи? Я ведь их уже два раза делал.

– Вы нас первый раз видите, – обидчиво сказал Алешка.

– Возможно. – Дядька положил ключи на прилавок. – Чего не скажешь об этой связке.

– Да, – Алешка как бы припомнил. – Это, наверное, тетушка Марта заказывала. Такая кругленькая, да?

– Я ее не разглядывал. Я разглядывал ключи. Но сдается мне, что это была не тетушка Марта, а дядюшка Апрель.

– Такой кругленький? Вроде арбузика. Лысенький.

– Может, и лысенький – он в кепке был. И не кругленький, а вроде тебя, тощенький, но с усами под носом. Не то что ты.

– А… – Алешка как бы догадался. – Это мой двоюродный кузин. Витек его зовут. Он на дискотеки любит ходить. Вы его там не встречали?

– Ты мне надоел, – сказал лохматый дядька. – Со своими лысенькими кузинами на дискотеке. Оформлять заказ?

– Так теперь чего уж… Тетушка Марта себе ключи сделала, кузин Витек тоже. А мне они и на фиг не нужны!

– Иди отсюда! – вспыхнул дядька. – И ты тоже! – Это он мне посоветовал.

Мы вышли на улицу.

– Все понял? – спросил Алешка. – Этот усатый сторож Витек тоже врун порядочный. Один раз со-врал – назад дороги нет.

– Ты про что, Леш?

– Я его, Дим, насквозь разглядел. Он, Дим, Юльке ключи не делал. Он их не умеет делать, он их ключнику носил.

– Не понял…

– Это он перед Юлькой выпендривался, какой он весь из себя мастер – золотые руки. Отцеда и доцеда.

– Еще больше не понял. – Хоть и стыдно было, но я признался.

– Это Витек картины спер.

Я только глазами хлопнул и рот распахнул.

– Он понарошку, Дим, – охотно объяснил Алешка, развивая свою дикую версию. – Он их спрятал. Потом он их как бы найдет. И Юлька от радости сходит с ним на дискотеку. А потом от радости на нем женится. А наш Павлик останется с носом. Так и будет одиноким. И опять станет каждый день приходить к нам ужинать.