Под удар стихии попадал именно Вовка, который неторопливо брел по тропе и значительно отстал от всей группы. Неровный рельеф горы позволял остальным находиться в относительной безопасности.

– Вовка!!! – заорал я, приставив ладони рупором ко рту. – Прыгай! Вовка!

Вниз! Шевелись! Вниз прыгай!

Моего товарища мог спасти только прыжок с тропы вниз, чтобы укрыться там под твердым скальным выступом. Этот выступ сыграет роль козырька и спасет ему жизнь.

Эхо отразилось от скал и наконец-то достигло Вовкиных ушей на секунду раньше, чем набиравший скорость падающий щебень.

Пенсионер проявил удивительную сноровку. Он поднял голову, не стал долго вглядываться в красивое со стороны зрелище, отбросил палку и прыгнул с тропы вниз, прямо под гору. Если ему повезет, то он удержится на склоне под козырьком, а если нет…мне не хотелось об этом и думать.

Пыль еще не осела, и эхо от шума оползня еще металось в ущелье, когда я прыгнул вслед за ним.

* * *

Вовка удержался под козырьком, вцепившись в какой-то скальный обломок, торчащий из-под земли.

– Вовка! – закричал я, и он повернул голову. – Вовка…живой?

Мой товарищ выплюнул пыль и разразился краткой, но выразительной тирадой, суть которой сводилась к тому, что он с детства ненавидит всякие подобные штучки, например, вот как оползень, который падает прямо на него.

– Тебе еще повезло, – пробормотал я. – Ты ничего себе не повредил?

– Что там, Саня? – крикнул сверху Сергей.

– Сейчас выбираемся! – ответил я и протянул Вовке руку. – Вставай.

Мой товарищ с кряхтеньем поднялся, и вдруг, вскрикнув, повалился на бок. Хорошо, что я держал его за руку, иначе бы он покатился вниз.

– Что такое? – опять закричал Сергей.

– Бросай веревку! Вовка ногу повредил! Надо его вытаскивать!

* * *

В горах темнеет быстро. Солнце не озаряет закатными лучами легкую дымку над горизонтом, не садится торжественно в приготовленную для него постель из светлых облаков, а моментально ныряет за гребень горы. Некоторое время его лучи еще освещают противоположную стену ущелья, но быстро гаснут на камне, который не отражает свет. Звезды не сразу появляются на небе, потому что на равнине еще светло. Значительно позже они загораются в густой чернильной темноте, и привычные созвездия не всегда можно узнать из-за того, что вершины хребтов закрывают знакомую со школы картину звездного неба.

Я сидел на лавочке, вкопанной в землю перед медпунктом, и курил, бездумно наблюдая за отчетливо выраженной закатной тенью на скалах. В трудах и хлопотах пролетел весь день. С помощью еще не ушедших далеко альпинистов мы вытащили Вовку и благополучно донесли его до лагеря. Вовка серьезно повредил ногу, но местный фельдшер, который за многие годы работы в альплагере перевидал множество всяких травм, меня несколько успокоил. Перелома у моего товарища он не обнаружил, но сделать снимок стопы было все-таки необходимо. Скорей всего, сильное растяжение, заявил он. Несколько дней, и Вовка, прихрамывая, сможет посещать туалет уже самостоятельно.

Фельдшер умело наложил повязку, посмотрел в Вовкины страдающие глаза и посоветовал ему принять обезболивающее. Вовка удовлетворенно крякнул, и мне пришлось идти за бутылкой. Сам пить я не стал, настроения почему-то не было совершенно.

Наша группа таяла не по дням, а по часам. Я где-то читал, что за три случайности лишается своей должности командир подводной лодки. Даже если в это время он находился в отпуске. При некотором размышлении такое решение можно признать абсолютно правильным. Значит, и меня можно увольнять с поста руководителя группы? Три случайности произошли, и я потерял троих людей. Классический пример. А если это не случайность? Если против нас действуют люди, заинтересованные в ликвидации охраны? Не надо забывать, что сам Эдик стоит огромных денег. Таких, которые мне и не снились. Хотя я еще ни разу не видел денег во сне. Но не будем отвлекаться. Значит, идет охота? Идет охота на волков, идет охота…тьфу ты! Думать надо, а не распевать песенки. И поговорить с Сергеем.

* * *

Еще идя по коридору, я услышал громкие голоса. Точнее, один голос. Я толкнул дверь и зашел в комнату.

– Что за идиотизм? – орал Эдик прямо в лицо своему охраннику. – При чем тут моя безопасность, когда один из твоих людей усрался, другой упал в речку, а эти долбаные проводники не могут ходить в горах?!

Сергей молчал, опустив голову.

– Вот за каким хреном мы сюда приехали?! Ну, отвечай!

– Вы хотели посмотреть на здешние места, Эдуард Петрович, – пробормотал Сергей.

– Вот именно! Посмотреть! А ты меня заставляешь в комнате сидеть!

– Я не уверен, что…

– Ну, все, хватит, – Эдик вдруг перестал орать. Тон его стал властным. – Я сегодня пойду на танцы. Я не собираюсь сидеть в этой вонючей дыре, – он обвел рукой вокруг себя.

– Эдуард…

– А ты будешь меня охранять. То есть выполнять свои обязанности. И не вздумай звонить отцу.

Тут он наконец соизволил заметить меня. Парень скривился и хотел что-то сказать. Потом прищурился.

– Проводники! – презрительно сказал он и повернулся к Сергею.

– А сейчас выйди. И этого, – он мотнул головой, – забери. Я отдохнуть хочу и переодеться.

* * *

– Куда это он собрался?

Я прикурил и устало присел на лавочку.

– На какие танцы?

– В столовой объявление висит.

Сергей присел рядом, сцепил руки на коленях и уставился себе под ноги. Я понимал его настроение, но сейчас говорить о нем не хотел.

– Сегодня, оказывается, суббота. А по субботам здесь веселье.

Я вспомнил блеклую затертую афишку, висящую на стене в столовой. Прямо над окошком раздачи. По вечерам столовая превращается в местный клуб, где можно выпить, просто поболтать и потанцевать. В будние дни весь народ обычно расходится на марщруты, а вот на выходные все собираются на турбазе.

– А, ну да…танцы, значит.

Сергей кивнул.

– Ну что же, тогда тебе придется идти туда вместе с ним.

– Слушай, Саня… – повернулся ко мне охранник. – Поможешь? Два человека – это всегда лучше, чем один. Просто смотри за нами издалека. Мало ли что, – он качнул головой, – какая-то дурацкая череда случайностей. Не нравится мне это все.

– Да мне тоже, – проговорил я после некоторого раздумья. – Пора увольнять командира подводной лодки.

– Чего?

– Ерунда. Так, на ум пришло. Серега?

– А?

– А, может, это не случайности?

Сергей посмотрел на меня без улыбки.

– Вряд ли. Рынок уже давно поделен. Отец Эдуарда Петровича очень влиятельный человек. Очень. Об этом уже давно все знают.