— Охотно.

Он дернул за шнурок — забренчал колокольчик.

— Хаусман, сходите, пожалуйста, в маленькую гостиную и принесите пакет с подарком для господина Трейси.

— Хорошо, сэр.

— Кляп! Кляп! — бормотал левша. — Только этого еще не хватало!

— А пока, — продолжал Форбс, — признайтесь, вы же были в тот вечер у госпожи Ховард, когда она вывозила коллекцию. У нас есть свидетель, он видел вас и сможет подтвердить это под присягой.

— Ничего я, как вы говорите, ни с кем не вывозил, — решительно заявил Линкольн.

— Но вы при этом присутствовали! Как только вынесли всю коллекцию, вы уехали вместе с госпожой Ховард на машине. И в багажнике, и на заднем сиденье той машины вывезли коллекцию стоимостью несколько миллионов фунтов стерлингов! Так куда же вы ее вывезли? И что сталось с Катериной Ховард?

Левша встал. Он едва держался на ногах. Может, у него была болезнь Паркинсона? Он медленно подошел к камину и так и остался там стоять — спиной к гостям.

— Я же говорю, меня никто не любит, — заговорил он загробным голосом. — Левшей вообще не любят. Если б вы знали, сколько унижений я понатерпелся! У меня и грамота есть от мэра Лондона — самому знаменитому левше в Англии! Да что там — во всем Содружестве![27]Горькая шутка, верно? С самого средневековья нас клеймили печатью дьявола. Называли злыми вестниками, считали одержимыми, гомосексуалистами, евреями, исчадиями скорпионов, вероотступниками! Моя матушка все время твердила: «Делай все правильной рукой! А левая — дурная. Пойми же, это шуйца дьявола!» А в школе меня постоянно дразнили: «Левша Линкольн! Катог противный!» Катог! Это старинное гэльское слово, означает «левша». Катог! Помню, как-то наткнулся я на старшеклассника. А он мне: «У, катог проклятый!» Так бы и задушил его! — Линкольн пнул пса, тот вскочил ворча, шарахнулся и улегся чуть поодаль. — И тогда в один прекрасный день я решил назло всем и вся создать музей славы левшей. Это было лет пятнадцать назад. Вы даже не представляете, сколько всего создали бедные катоги! Штопоры, ножницы, перья для левшей, но главное — рукописи писателей-левшей, полотна и рисунки художников-левшей, взять хотя бы Гольбейна, Леонардо, Микеланджело, Ван Эйка, Дюрера, Клее; и все это лишний раз подтверждает, что гениальность, красота и самая истина — удел левшей! Я даже собрал коллекцию левозавитых раковин, а еще…

Линкольн продолжал бы горячиться и дальше, если бы не вошел слуга и не прервал его легким покашливанием.

— Да, Хаусмен?

— Да простит меня сэр, но подарка для господина Трейси в гостиной уже нет.

— Вы хорошо искали?

— Разумеется, сэр.

Джеймс Линкольн снова повернулся к гостям. Лицо у него было мертвенно-бледное.

— Ерунда какая-то, быть того не может! Идемте, джентльмены. Поищем вместе. Я сам положил пакет на видное место — на край стола, чтобы не забыть про день рождения Филлимора…

Они переместились в маленькую гостиную и принялись искать — в шкафах, за стопками книг. Через полчаса тщетных поисков им пришлось сойтись на том, что подарок для Филлимора исчез как не бывало.

Они вернулись в гостиную с камином, где их дожидался старый пес.

— Господин Линкольн, — сказал Форбс, — придется вам объясниться.

— Клянусь, я ни сном ни духом не знаю, куда запропастился этот подарок!

— Зато мы знаем! Им заткнули рот госпожи Ховард! — крикнул Форбс.

— Но это же чушь! — упав в кресло, запричитал Линкольн. — Какая тут связь, между мной и той женщиной?

— Как раз это нам и хотелось бы выяснить, — заметил сэр Малькольм. — Итак, вы продолжаете утверждать, что не были у Катерины Ховард в тот вечер, когда в вашу машину погрузили предметы из ее коллекции?

— Это была не моя машина…

— Но за рулем были вы! — в сильном раздражении бросил Форбс. — Перестаньте держать нас за идиотов! Иначе отправлю вас прямиком в Скотланд-Ярд!

— Вот видите, опять левшей подвергают гонениям! — запричитал Линкольн. — Христа и того распяли за то, что он был левшой.

— Вы это бросьте, — не выдержал Форбс, — хватит прикрываться всякой чепухой! Вы были знакомы с Катериной Ховард! И присутствовали при вывозе ее коллекции! Платком, который вы купили у Давенпорта, ей заткнули рот, а тело потом бросили в Темзу! Это факт!

— Нет! Нет! — Тут Линкольн ударился в слезы. Пес встал, подошел к нему и принялся тереться о его ногу.

— Господин Линкольн, — обратился к хозяину дома сэр Малькольм, — насколько мы понимаем, вы по какой-то причине, пока нам неизвестной, не хотите или не можете сказать правду. Только учтите, упорствуя в своем бессмысленном молчании, вы навлекаете на себя еще больше подозрений. В конце концов вас обвинят в краже, в хранении краденого и в предумышленном убийстве.

— Но я же ничего не сделал! — воскликнул Линкольн. Он побледнел еще больше. В глазах — полная растерянность.

— Итак, — проговорил старший инспектор, — именем Ее величества я вынужден вас арестовать.

— Арестовать? Ах, джентльмены, придется, видно, вам все рассказать… Направил я как-то в Министерство юстиции обращение, чтобы всех, кто присягает на Библии, просили поднимать левую руку вместо правой. Ведь свидетели, присягающие правой рукой, могут и солгать! А левая рука священна!..

Ну что тут будешь делать? Что еще сказать? Снова-здорово: то ли он сумасшедший, то ли действительно ломает комедию… И тут сэру Малькольму пришла в голову мысль.

— Господин Линкольн, у меня есть значок, который вас непременно заинтересует. Хотите взглянуть?

— Значок? Какой еще значок?

Айвори опустил руку в карман пальто и показал левше вещицу, которую нашел на дне лодки. И вдруг Линкольна словно подменили. Лицо его вмиг озарилось.

— Ах, так вы знаете! Вам все рассказали! Ах, спасибо тебе, Господи! Как будто камень с души!

И он достал из карманчика жилета медальку, похожую на ту, что показал ему сэр Малькольм. На обратной ее стороне была выгравирована цифра 2.

Старший инспектор пришел в изумление. Откуда у его именитого друга значок, который он только что достал из кармана? На медальке, что нашли в бумажнике убитой, была цифра 6, но она находится на хранении в Скотланд-Ярде. Может, это та самая вещица, которую Айвори подобрал в лодке? Или та, которую хозяин волшебной лавки передал сэру Малькольму, когда проделал свой трюк с обыском? Чем больше Форбс думал и гадал, тем сильнее кружилась у него голова.

— Выходит, вы знаете про наш клуб, — заговорил левша, снова прикуривая сигарету. — Понимаете, я обещал хранить тайну.

— Катерина Ховард состояла в вашем клубе, верно?