Он наклонился к кожаной папке, которую захватил с собой, открыл ее и достал разнообразные гравюры.

— Я тут принес кое-какие бумаги, — пояснил он. — Они совершенно некстати намокли. И я отдавал их просушить специалисту. Боялся, как бы не попортились.

И он принялся раскладывать их в ряд на лежаке.

— Вам это досталось от отца? — поинтересовался Линкольн.

— Видите ли, — пояснил сэр Малькольм, — я в таких вещах мало что понимаю, но было бы и правда жаль, если б семейные реликвии пришли в негодность.

— Я думаю, — согласился Линкольн.

Он потянулся дрожащей рукой к листу из «Кодексов». Потом вдруг резко отдернул ее и сделал вид, будто заинтересовался другими листами.

— Даже не представляю, сколько могут стоить эти вещицы, — небрежно бросил благородный сыщик.

Линкольн не сводил глаз с мнимой рукописи Леонардо. Помнил ли он, что все еще сидит в одиночной камере Скотланд-Ярда? Он заерзал на лежаке, потом встал, сделал несколько шагов и снова сел. Нервы у него были на пределе.

— По-моему, эти бумаги особого интереса не представляют, — продолжал сэр Малькольм. — Выставлю-ка я их на каком-нибудь благотворительном аукционе. — И он начал было укладывать листы обратно в папку.

Однако Линкольн его остановил:

— Сэр, не знаю, как объяснить, но так уж выходит, один из этих документов определенно представляется мне любопытным.

— О! Какой же? Вот эта гравюра?

— Нет, сэр. Скорее, вот это.

— Эти каракули?

— Да уж, это самые настоящие каракули, только выведенные, судя по всему, левшой. Так что…

Тут сэр Малькольм решил пойти ва-банк. Чего только не сделаешь во благо Ее величества королевы?

— Неужели эта вещица и правда показалась вам любопытной? Просто поразительно!

— Если бы… — пролепетал Линкольн. — Как вам сказать? Ну что ж, конечно, это всего лишь вещица, но, видите ли, нас, коллекционеров, порой интересуют даже такие мелочи…

— Вы хотите сказать, что охотно приобрели бы эту рукопись для своей коллекции? — спросил сэр Малькольм. — Ах, уважаемый, так бы сразу и говорили! Для меня этот листок не имеет никакой рыночной цены. Он дорог мне исключительно как память об отце, понимаете?..

— Но, может, мы смогли бы договориться? — робко предложил Линкольн.

— О, — проговорил сэр Малькольм, — вижу, он вам действительно приглянулся! Так и быть, я его вам уступлю! Но при одном условии, и пусть это останется между нами.

— При каком условии, сэр?

— Взамен вы скажете, как зовут председателя вашего общества.

— Ни за что! — вырвался у левши крик.

— Тогда сделка отменяется.

Сэр Малькольм снова собрал гравюры в стопку и начал укладывать их в папку.

— Сэр, вы ставите меня перед мучительным выбором, — посетовал Линкольн. — Я хочу… Мне бы хотелось… Ладно, я назову вам место, где мы обычно собираемся. Вам этого довольно? Только ни в коем случае не говорите, что это я… Ни за что на свете, обещаете? А взамен…

Сэр Малькольм достал из стопки гравюр лист из «Кодексов», передал его коллекционеру, и тот потянулся к нему жадной рукой.

— Особняк Веллингтон в Гринвиче, — проговорил Линкольн сдавленным от волнения голосом.

Особняк Веллингтон вполне можно было бы назвать замком: такое название он заслуживал благодаря своим размерам и величию. Располагалось это белое здание с двумя крыльями по соседству со знаменитым Гринвичским парком, неподалеку от не менее известной обсерватории. Главный корпус, с фасадом резной лепнины в полубарочно-полуренессансном стиле, являл собой яркий образчик творчества Нитби,[32]который явно тяготел к пышности и размаху, свойственным эдвардианской эпохе.[33]

Было одиннадцать часов утра, когда сэр Малькольм в сопровождении старшего инспектора Форбса и лейтенанта Финдли прибыл в вышеописанное место. В густом тумане парк с особняком выглядели поистине сказочно. Статуи тоже, казалось, возникли из сладких грез. Да и дворецкий со сгорбленной спиной, вышедший навстречу сыщикам, как будто явился прямо из сказки.

Сыщики быстро определили, что особняк принадлежит сэру Бартоломью Смиту, аристократу, унаследовавшему огромное состояние, которое его предки сколотили на торговле маслами и смазочными материалами. Королева Виктория пожаловала дворянством деда и бабку нынешнего обладателя баронского титула в благодарность за услуги, оказанные ими британской короне в Индии.

Едва услыхав слово «Скотланд-Ярд», дворецкий тут же провел посетителей в малую гостиную, примыкавшую к вестибюлю. Каково же было удивление сыщиков, когда они увидели, что стены комнаты были сплошь заставлены застекленными стеллажами, на которых красовались курительные трубки разных форм — от классических до самых экстравагантных.

— Еще один коллекционер! — воскликнул Форбс, восхищаясь пенковой трубкой с длинным изогнутым мундштуком. — Такую, наверно, курил Шерлок Холмс! А вот эта коротышка! Кажется, носогрейкой называется?

Впрочем, долго ждать им не пришлось. Вернулся дворецкий и повел их длинным коридором на веранду, перестроенную в гостиную, где их уже ожидал мужчина весьма внушительной комплекции. Сэр Бартоломью Смит, должно быть, весил добрую сотню килограммов. Держался он надменно. Его крупное, с фиолетовым отливом лицо обрамляла густая рыжая борода, а голову венчала копна рыжих волос, разделенных посередине пробором.

Да уж, наружность у сэра Бартоломью была самая что ни на есть представительная. На нем был костюм для гольфа из пепиты,[34]галстук канареечного цвета и малиновый жилет с золотой цепочкой.

— Кого имею честь, джентльмены?

Сэр Малькольм представился. Оба офицера показали удостоверения.

— О, — проговорил здоровяк, — сэр Малькольм Айвори! Слава о вас дошла и до меня. Не вы ли часом блистали на шахматном турнире в «Атенеуме»?[35]Просто великолепно, нет слов! Знайте, я хоть и скромный любитель, однако сметку и стиль ценю!

Благородный сыщик поблагодарил хозяина и объяснил цель своего визита.

— Сэр, мы очень сожалеем, что доставляем вам беспокойство по поводу столь прискорбного происшествия, связанного с трагической смертью госпожи Катерины Ховард!