Уитни рассеянно уставилась в письмо, не замечая, что глазаее затуманены печалью. Если Ники сделает ей предложение и она откажется, должнабудет отказаться, значит, всему конец: ее дружбе с Терезой и Ники, значившейдля нее так много, приятельским отношениям тети и дяди с семьей Дю Биллей…

Вздохнув, она вновь вернулась к письму Эмили. В самом концебыли новости о Поле.

«Элизабет уехала в Лондон на весь сезон, и все ожидают, чтопо возвращении домой Пол сделает ей предложение, поскольку ее родители считают,что им давно пора пожениться».

Уитни, которая была вне себя от радости по поводу чудесныхизвестий от Эмили, неожиданно почувствовала, что вот-вот разразится слезами. Нупочему после выполнения всех ее планов и замыслов, когда она наконец готовазавоевать сердце Пола, отец удерживает ее во Франции, не обращая внимания навсе мольбы о возвращении домой?

Проводив подруг, Уитни немедленно бросилась к себе. На этотраз она пошлет отцу письмо, которое тот не сможет игнорировать, как остальные.Она хочет ехать домой. Должна ехать, причем немедленно!

После долгих раздумий она сочинила письмо, взывая к задетомусамолюбию и достоинству отца, уверяя, будто должна доказать ему, что теперь онможет гордиться ею. В заключительных строках Уитни несколько раз повторила, чтолюбит его. Потом она написала Эмили.

Когда девушка спустилась вниз, чтобы приказать лакеюотослать письма, дворецкий сообщил, что месье Дю Билль только что приехал ижелает видеть ее немедленно.

Сбитая с толку этим безапелляционным приказанием, Уитнипрошла через холл в кабинет дяди.

— Здравствуйте, Ники! Какой чудесный день, правда?

— Разве? — сухо осведомился он, оборачиваясь.

Николя явно был не в духе. Уитни мгновенно поняла это поплотно сжатым губам и неестественно выпрямленным плечам.

— Э-э-э, конечно! Теплый и солнечный.

— В таком случае, может, объясните, что нашло на вас изаставило участвовать в публичных скачках?! — рявкнул он, не обращая вниманияна попытки Уитни занять его светской беседой.

— Это были вовсе не публичные скачки, — пробормотала Уитни,потрясенная столь откровенным возмущением.

— Нет? Тогда, возможно, поведаете, каким образом вся этаистория оказалась в сегодняшних газетах?

— Не знаю, — вздохнула Уитни. — Вероятно, кто-то поделился сприятелем, а потом все стало достоянием репортеров. Обычно так и бывает. Но какбы то ни было, я выиграла! И обогнала барона фон Альта!

Девушка весело тряхнула головой, однако голос Ники негодующезазвенел:

— Я запрещаю вам впредь проделывать подобные вещи!

И заметив, как застыла Уитни, смущенная и рассерженнаяодновременно, покачал головой.

— Простите мой тон, cherie! Надеюсь увидеть вас насегодняшнем маскараде в доме Арманов, если, конечно, вы не измените решения ине позволите сопровождать вас?

Уитни улыбнулась, принимая извинения, но решительно отверглаего предложение проводить ее к Арманам.

— Думаю, будет лучше, если я поеду с тетей и дядей. Многиедамы уже и так косятся на меня за то, что я отнимаю слишком много вашеговремени, Ники.

Ники уже в который раз проклял себя за то, что позволил ейзанять место в своем сердце. Целых три года интуиция подсказывала ему держатьсяот нее подальше. И тут несколько месяцев назад после одного совершенноотвратительного вечера, проведенного с дамой, некогда занимавшей его, теперь желишь раздражавшей своей навязчивостью, Ники повстречал Уитни в театре и,повинуясь дурацкому порыву, пригласил в оперу.

К концу вечера он был совершенно очарован. Девушка простоопьяняла сочетанием красоты, острого ума, тонкого чувства юмора иобезоруживающего здравого смысла. И кроме того, она оказалась чертовскинеуловимой и постоянно ускользала от всех попыток завоевать ее!

И теперь он молча смотрел на нее. Уголки чувственных губчуть приподняты в легкой усмешке, именно такой, какую дарят любимому брату и,уж во всяком случае, не будущему мужу. Раздражение побудило Ники к немедленнымдействиям.

Прежде чем Уитни успела разгадать его намерения, сильныеруки сжали ее, а лицо Ники почему-то оказалось совсем рядом с ее собственным.

— Ники, не надо! Я…

Но его рот немедленно заглушил испуганные протесты, а языкобвел контуры ее губ, словно пробуя их на вкус. Раньше лишь неуклюжие,потерявшие голову поклонники пытались поцеловать ее, и Уитни легко отделываласьот них, но страстный поцелуй Ники возбудил в ней новые чувства, пугающие итревожные. Уитни ухитрилась остаться внешне холодной и равнодушной, но, кактолько его хватка ослабла, поспешно отступила.

— Очевидно, — с притворным спокойствием объявила она, — мнеследовало бы дать вам пощечину.

Она выглядела столь бесстрастной, что Ники неожиданно длясебя, потрясенный ощущением этих нежных губ и прикосновением упругих холмиков кего груди, пришел в бешенство.

— Дать мне пощечину? — саркастически переспросил он. — С какойстати? Думаю, я не первый и даже не сотый мужчина, сумевший украсть у васпоцелуй.

— Вы так считаете? — вскинулась Уитни, уязвленная до глубиныдуши намеком на ее распутное поведение. — По всему видно, что именно я имелачесть быть вашей первой женщиной!

Слова не успели слететь с губ, но Уитни уже увидела, Какгневно исказилось лицо Ники, и поняла, что зашла слишком далеко и сделаласерьезную тактическую ошибку, усомнившись в его мужских достоинствах.

— Ники, — шепнула она, осторожно шагнув назад. Но Никинадвинулся на нее. Она нырнула под письменный стол дяди и встала лицом к Ники,настороженно опираясь о крышку, готовая в любую минуту бежать. они стояли другпротив друга, разделенные столом, две воюющие стороны, причем каждый ожидал,пока другой сделает первый выпад. Внезапно юмор ситуации дошел до Уитни, и онаначала смеяться.

— Ники, интересно, имеете ли вы хоть малейшее представлениео том, что собираетесь делать, когда поймаете меня?

У Ники так и вертелось на языке объяснить, что бы емухотелось сделать, когда он ее поймает, но совершенная глупость происходящегобыла очевидна. Он выпрямился, и гнев мгновенно растаял. — Выходите из-за стола,— хмыкнул он. — Даю слово, что буду вести себя как подобает джентльмену.

Вглядевшись в его лицо, Уитни решила, что ему можно верить,и, послушно выполнив приказ, взяла его под руку и проводила до двери.

— Увидимся на маскараде, — пообещала она.