Эдам, осторожно, чтоб не задеть раненную руку, снимая с его плеч рубаху. — Но, увидев меня, девица весь вечер смотрела только в мою сторону и без конца строила мне глазки.

— Наверняка он не смог удержаться и похвастался, что оруженосцем у него служит настоящий барон.

— Именно так он и сделал, представляя меня будущей супруге и её отцу, и они оба смотрели на меня с неподдельным интересом. После этого он выплатил мне жалование за месяц вперёд и велел отдохнуть, как следует, после чего отбыл из города. Я отдохнул, как он велел, но от полученных от него денег осталось не так чтоб очень много, и я подумал, может, вы найдёте для меня какую-то работу или порекомендуете кому-нибудь.

— Ты что, успел спустить все деньги? — нахмурился Марк. — Куда ж, скажи на милость? Играл с шулерами?

— Шулер с шулерами не играет, ваша светлость, — спокойно возразил Эдам, тщательно отжимая смоченную в травяном отваре губку. — Если б я побывал в игорном притоне, то не нуждался бы в деньгах, но господин мой Герлан категорически запретил мне играть, и я дал ему слово. Вы знаете, как неохотно я что-то обещаю, потому что затем вынужден выполнять обещание, как и пристало дворянину. Но уж пообещал, так деваться некуда, — он вздохнул. — Я посещал бордели, а это удовольствие недешёвое. Не могу ж я довольствоваться уличными девками. И не говорите мне, что вы в мои годы поступали иначе!

— Я не могу сказать этого, — согласился Марк, — но король Арман не одобрял эти мои вылазки, и я твои не одобряю.

— Только не заставляйте меня обещать, что ноги моей больше там не будет! Боги не зря отвели меня от прискорбной участи стать жрецом, поскольку понимали, что без женского общества моя жизнь будет слишком уныла.

Марк усмехнулся, в то время как оруженосец умело обтирал губкой его спину и плечи.

— Постой-ка, — неожиданно повернулся к нему Марк. — Ты же готовился стать жрецом?

— Этого хотел мой отец, но не я! — обиженно воскликнул Эдам.

— Я не о том! Если тебя обучали всем этим премудростям, ты умеешь писать?

— У меня красивый почерк, — подтвердил юноша, снова вернувшись к своему занятию, — и я пишу без ошибок на языках луара, Сен-Марко, на том, что имеет хождение в городах торговой лиги и на храмовых языках трёх богов, включая Деву Лардес. Хотя, если честно, храмовые языки я уже подзабыл, а вот те, на которых говорят алкорцы и подданные нашего короля, пишу, как и говорю, гладко.

— Ладно, так и быть, я найму тебя секретарём до той поры, пока вернётся твой хозяин или пока я не найду более подходящего человека на эту должность.

— Правда? — Эдам улыбнулся. — Я так рад, ваша светлость, что смог пригодиться вам! Я б конечно верой и правдой служил бы и кому-то другому, но служить вам для меня настоящее счастье!

— Не радуйся раньше времени, — остановил его Марк. — Уже сегодня я загружу тебя работой настолько, что тебе некогда будет вытереть пот со лба. Мне нужно написать отчёт о расследовании, которое я провёл на севере по приказу графа Раймунда, а, значит, ты должен будешь перебрать и рассортировать пару сумок документов и записать всё, что я тебе продиктую. Я буду говорить быстро. Справишься?

— Не сомневайтесь, мой господин. Мне приходилось писать письма под диктовку отца и, если я запаздывал или делал помарки, он давал мне затрещины. Это научило меня писать быстро и аккуратно.

— Вот и отлично, — кивнул барон, а юноша взял с лавки подогретое мягкое полотенце, чтоб обтереть его. — Тогда пообедаем и начнём. Завтра к утру нужно закончить с этим делом, чтоб затем взяться за другое, куда более важное и сложное.

Утром Марк проснулся в своей постели, чувствуя на плече головку Мадлен и вдыхая аромат фиалок, исходивший от её тёплых волос. Он лёг поздно, желая закончить отчёт для барона де Грамона, однако, она дождалась его в спальне, и теперь он чувствовал себя умиротворённым и довольным жизнью. Ему казалось, что он мог целый день пролежать так, упиваясь ощущением близости обожаемой Мадлен и поглядывая на тонкие лучики света, проникающие сквозь узкие щели между плотными гардинами, но пора было браться за дела. С сожалением он осторожно переложил её на подушку рядом и откинул одеяло.

Он спустился вниз, когда слуги уже накрывали стол к раннему завтраку. Он не стал надевать камзол, потому что не ждал гостей, и, подойдя к распахнутому окну, выглянул на улицу, где на площади уже сновали торговцы, раскладывая на прилавках свежие овощи, сыры и копчёное мясо. Мимо прогрохотала по булыжнику запряжённая осликом тележка с винными бочками.

— Ваша светлость? — раздалось сзади, и он увидел вошедшего в комнату Шарля.

Оруженосец сонно потягивался и зевал во весь рот.

— Иди, разбуди Эдама, — приказал Марк, — он в комнате наверху. Я нанял его временно секретарём, так что пока он поживёт здесь.

— Это здорово! — воскликнул Шарль, мгновенно проснувшись.

— Я не спрашиваю твоего мнения. Отправляйтесь на кухню, пусть кухарка накормит вас завтраком, а после вернётесь сюда. У нас сегодня будет много дел.

Шарль с радостью кивнул и умчался будить своего друга. Марк же сел за стол, и молодой лакей, доставшийся ему в наследство от прежнего хозяина дома, встал рядом, чтоб прислуживать за завтраком.

Шум с улицы становился всё громче, и вот уже послышались крики торговцев, расхваливавших свой товар и ругань не поделивших что-то кухарок. Он поморщился, и парень тут же кинулся к окну, чтоб прикрыть створки. Из-за этого Марк не услышал, как к дому подъехала карета, и только когда на пороге появился управляющий, понял, что кто-то приехал.

— К вам его сиятельство граф Раймунд, — доложил он с поклоном и, распрямившись, застыл с немым вопросом на лице.

Марк нахмурился, подумав, что нужно бы надеть камзол и велеть проводить гостя в кабинет, но не успел сделать ничего, потому что за спиной у управляющего появился сам граф. Он, как всегда, выглядел холодно и неприступно, высокий, худощавый, в чёрном бархатном наряде с золотой цепью главы тайной полиции на груди. Его бледное лицо и острая ухоженная бородка дополняли образ царедворца и аристократа. Войдя, он сдёрнул с рук перчатки и, бросив их на стол, подошёл к окну.

— Вам не следовало беспокоиться, ваше сиятельство, — вскочил Марк. — Стоило пожелать, и я б немедля примчался к вам.

— Я заехал по пути во дворец, — резко ответил граф и жестом велел слугам удалиться, после чего они поспешно вышли, прикрыв за собой дверь. — Рене сказал,