– Мы должны уйти на юг, мадам. Туда, где сможем перебраться вброд через Вьенну, а потом совершить бросок на Пуатье.

– Разумно, – согласилась Алиенора, другие тоже поддержали этот план, тогда как усталый архиепископ испросил разрешения герцогини самостоятельно отправиться в Бордо.

Наскоро и горячо попрощавшись со стариком, Алиенора развернула и пришпорила коня. Она улыбалась про себя, представляя ярость юного Жоффруа, когда тот обнаружит, что его провели. А как взбесится Генрих, узнав, что собственный братишка пытался хитростью занять его место!

Когда плоские луга в долине Луары уступили место громадной равнине Пуату с ее буйной зеленью, разбросанными там и здесь замками, мощными храмами в романском стиле и каменными домами с красными черепичными крышами, сердце Алиеноры восторженно забилось. Эти красные крыши особенно тронули ее. Таких крыш не увидишь на мрачном севере. Скоро она будет дома!

Алиенора распустила волосы в знак своего нового положения незамужней женщины, наслаждаясь тем, как они полощутся у нее за спиной на теплом ветерке, долетавшим с Атлантики. Она скакала с прямой спиной, жадными глазами вглядываясь в дорогу впереди – дорогу, которая вела в ее город Пуатье. Он был уже где-то неподалеку. При подъезде к дому Алиенора облачилась в свой алый блио[12]с плотно подогнанным корсетом и широкой юбкой с золотой оторочкой, а поверх надела великолепную синюю мантию. И вот он появился впереди – ее прекрасный город, величественно расположившийся на мысе над рекой Клен. Сюда в древности пришли римляне. Здесь Карл Мартель[13]много веков назад победил сарацин. Здесь в великолепной церкви в стенах города упокоились благословенные мощи святой Радегонды, царственной святой покровительницы города Пуатье. И там был ее народ – они выливались через ворота, бежали навстречу ей, их возвращающейся герцогине.

Как они радовались, когда Алиенора скакала по запруженным улицам в окружении своего эскорта и со штандартом впереди! Они благословляли Алиенору за ее красоту, потому что она была одной из них и вытолкала под зад ненавистных французов. Герцогиню принесли в огромный собор Святого Петра, чтобы она возблагодарила Господа за возвращение домой, и тут Алиенора поклялась себе, что отныне посвятит жизнь своему народу и больше никогда не поставит править над ними презренного чужака.

После воскресной пасхальной мессы Алиенора во главе большой процессии направилась в герцогские покои в башне Мобержон дворца Пуатье и заняла свое место на высоком троне предков в палате Совета. Стены из песчаника украшали цветастые знамена, расписанные сценами давних сражений. Основные вассалы Аквитании, которые по зову Алиеноры собрались на празднование, расселись перед ней за длинным столом.

Вассалы в нетерпении разглядывали ее – свою только что вернувшуюся герцогиню, желая поскорей узнать, какой будет их новая правительница и, что важнее, кого она выберет своим мужем. Никто из них даже не рассматривал возможность ее единоличного правления: Алиенора – женщина, а женщины – существа слабые, не приспособленные для того, чтобы командовать мужчинами. Но все вассалы были преданы Алиеноре, дочери своего отца, и не собирались изменять ей, если, конечно, она не возьмет себе мужа, который уничтожит их автономию и станет вмешиваться в дела герцогства. Они только что избавились от ненавистных французов и не хотели больше терпеть чужаков. Но герцогиня, конечно, должна выйти замуж и родить наследника, и у нее должен быть сильный защитник – против этого никто не возражал. Всем уже было известно о ее намерении выйти за Генриха Анжуйского, и вассалы сходились на том, что, несмотря на свою репутацию, молодой герцог Нормандский, который после смерти отца стал еще и графом Анжу и Мена, не представляет для них особой угрозы. Он, скорее всего, посвятит себя своему северному королевству – Англии, которая в один прекрасный день, судя по всему, тоже будет принадлежать ему. Кроме того, Генрих Анжуйский еще слишком молод, и все полагали, что смогут подчинить его своей воле.

Пока вассалы ждали начала празднества, Алиенора разглядела их всех. От отца и по собственному горькому опыту она знала, что ее вассалы – народ непокорный. Вдали от дворов главных ее городов Пуатье и Бордо, засев в своих отдаленных замках и крепостях на вершинах холмов, они могли плевать на главенство герцога. А потому, чтобы быть с вассалами в дружеских отношениях, следовало ублажать их умной дипломатией и дарами.

– Господа, – низким певучим голосом начала Алиенора. – Я пригласила вас сюда, чтобы официально сообщить о разрыве моего брака с королем Людовиком и получить ваше одобрение моего предстоящего нового брака. Вы все знаете, что я согласилась выйти замуж за герцога Нормандского и вынуждена буду сделать это без разрешения короля Людовика, который является сюзереном для нас обоих, потому что он наверняка этому воспротивится. – Озорная улыбка заиграла на губах Алиеноры.

Вассалы одобрительно смотрели на нее: они знали толк в подобных закулисных сделках, а их ненависть к французам достигла таких размеров, что они готовы были закрыть глаза на это вопиющее нарушение феодального этикета.

– Наше венчание должно состояться без каких-либо промедлений, иначе оно вообще может не состояться, – продолжила Алиенора. – Наш брак серьезно подорвет силу Франции, и если королю Людовику станет известно о моих планах, то он, даже несмотря на свою слабость и нерешительность, попытается нанести удар. А когда мы с Генри обвенчаемся и станем мужем и женой, Людовик ничего не сможет поделать.

– Вы должны еще раз отправить письмо герцогу, мадам, – подсказал ее дядя Гуго де Шательро. – Что, если вашего предыдущего посланника перехватили?

– Я отправлю человека сегодня же, – пообещала Алиенора, всем сердцем желая скорейшего приезда Генри и не понимая, почему он не ответил на ее первое письмо. – А теперь давайте к делу. Я решила аннулировать все акты и законы, изданные королем Людовиком для Аквитании. – (Вассалы одобрительно посмотрели на герцогиню. Пока она не обманывала их ожиданий.) – И еще я собираюсь заменить их хартиями от моего собственного имени, а также возобновить все дарственные грамоты и привилегии. Мои вассалы, нам предстоит большая работа, но, прежде чем мы займемся делом, вы мои гости, и у нас достаточно поводов, чтобы отпраздновать!

По знаку Алиеноры в зал цепочкой вошли слуги, в руках у каждого подносы с сочными блюдами: моллюски и угри в чесночном соусе и вине, солонина, жирные курицы, вкусные местные бобы, известные под названием может, созревшие козьи сыры и инжир. Все это предлагалось герцогине и ее вассалам, другие слуги разносили красное вино в высоких кувшинах. Потом был провозглашен тост за счастливое завершение переговоров о браке и будущее процветание Пуату. Завтра может грянуть война, но сегодня они будут пировать.