Удивительно, как после этого сестра меня не возненавидела. Ей было восемь, когда я родилась, так что в подростковом возрасте — самом сложном и импульсивном — Николь пришлось нести ответственность за пискливую малявку, которая вечно за ней таскалась и требовала к себе внимания. Думаю, сестра просто переняла образ мысли нашей бабушки, предпочитая просто меня не замечать. Сеймур несколько раз пытался вмешаться, увещевал мать, призывал к ответственности. Но проходили дни, недели и месяцы, и мы с Николь снова оставались одни. В конце концов, дед смирился и в моменты маминых загулов забирал нас жить к себе.

Одной яркой звезды в семье хватало, так что я старалась как можно меньше привлекать к себе внимание. Отсюда, вероятно, и мои скромные успехи в учёбе.

В том первом нашем серьёзном разговоре с дедом, Сеймур предложил мне подумать о карьере бухгалтера.

— У тебя всегда будет возможность заработать на кусок хлеба.

— Но разве ты не хочешь, чтобы я помогала тебе в баре? — не то чтобы мне нравилось там бывать, но «Грин стоун» всегда считался неотъемлемой частью моей жизни.

Этот тёмный бар в полуподвальном помещении на Сто двенадцатой северной улице не был семейным предприятием. Он достался деду от друга его отца, с которым тот в двадцатых годах прошлого века приехал из Ирландии. Друг отказался бездетным и относился к Сеймуру, как к собственному сыну.

Намного позже дед рассказывал, что подарок не привёл его в восторг. Он никогда не думал, что всю жизнь проведёт за стойкой, продавая выпивку и гоняя не в меру разошедшихся клиентов. Репутация у бара была та ещё, правда, в последние годы от былой нехорошей славы почти ничего не осталось. «Грин стоун» облюбовали клерки близлежащих офисов. Пятничные вечеринки, корпоративные мероприятия, дни рождения сотрудников и просмотры бейсбольных матчей стали неотъемлемой частью места, в котором в былые времена вечера редко обходились без вызова полиции. Кухня стала разнообразней, винная карта шире, а Сеймура за стойкой сменили два расторопных бармена.

— Разливать выпивку ты не будешь, — сказал мне дед. — Разносить заказы тоже. Работать с поставщиками и вести бухгалтерию — пожалуйста. Но для этого надо учиться. Я помогу.

Мне кажется, со мной Сеймур сделал попытку во второй раз реализовать свои отцовские амбиции. Поставив крест на моей матери и своей старшей внучке, он изо всех сил боялся меня упустить. В редкие минуты откровений он так и говорил:

— Не упустить бы мне тебя, Эмма.

Я не «упускалась». Похоже, что все «упускательные» гены достались Николь.

Мы узнавали о ней исключительно через таблоиды. Сначала это были второсортные издания вроде «Старз» и «Татлер». Позже её имя начало мелькать на порталах ТМZ и E! Через три года о Никки Би писали уже People и USA Today. Просматривая эти новости, дед неодобрительно качал головой. Я же всё больше уходила в себя, стоило кому-либо заикнуться об очередной выходке моей безбашенной старшей сестры.

Впрочем, образ плохой девчонки эксплуатировался ею недолго. Николь вовремя сообразила, что в моде сейчас приличные девочки. Она завела один из первых бьюти-каналов на ютубе, где рассказывала о правильном питании и демонстрировала свою потрясающую физическую форму, сидя в картинных асанах на фоне закатного солнца. Позже Никки Би в череде других знаменитостей выступала в защиту окружающей среды и поддерживала фонд борьбы с домашним насилием.

Её редкие визиты домой были весьма кратковременными. Сестра появлялась внезапно и так же внезапно исчезала, выгружая на мою кровать горы подарков в виде косметики и нарядов, полученных на съёмках. Всё это теми же кучами перекочевывало на верхние полки шкафа, где позже с большим удовольствием рылась Фло.

Не знаю, зачем Николь нужны были эти приезды домой. Может, в качестве эмоциональной подзарядки? Она будто бы отчитывалась перед семьёй за очередной этап своей жизни. Приезд, пробежка по подружкам, вечеринка с ними же в актуальном на тот момент ночном клубе, возвращение домой ближе к утру, сон до вечера, а после — такси в аэропорт и возвращение к прежней жизни. Чем старше Николь становилась, тем всё реже становились эти визиты.

Мать всегда крутилась поблизости и возникала на пороге дедовой квартиры практически одновременно с Николь. Она любила прихвастнуть знаменитой дочкой, но та будто не замечала её преданных глаз и заискивающих улыбок. Мама получала свою часть подарков, забивала телефон селфи с Никки Би и отбывала на следующий день после её отъезда.

Я не обижалась. По крайней мере, у меня оставались Сеймур и Фло.

Первые восемь лет Флоренс Паттерсон отучилась в частной школе для девочек в Олимпии, столице штата. Для дальнейшего образования родители перевели её в Сиэтл, потому что в своё время школу Рэдклифф заканчивал отец Фло — хозяин и главный архитектор судостроительной компании, специализирующейся на проектировании и строительстве частных яхт. Большие деньги, большие амбиции и большое желание их удовлетворить.

Дочь Герберта Паттерсона никогда не стремилась доказать свою значимость или самоутвердиться за счёт других. Фло всегда была полна радушия, всегда на волне позитива. В отличие от остальных, в школе она не находила проблемы, а сбегала от них. Местные «Баунти» (группа популярных учениц в школе, героини фильма «Дрянные девчонки», 2004 г. — прим. автора) её за это отчаянно невзлюбили.

Подляны вроде мокрой физкультурной формы или подножки в столовой — через это проходили все. В том числе и я, малодушно радуясь, что своим приходом новенькая перетянула на себя внимание наших королев. До этого их главной забавой было доставать меня сплетнями о сестре.

В основном Фло получала за наряды и необычный внешний вид. Короткий ёжик волос, розовый рюкзак, любимые анимешные слипоны. В выборе одежды моя будущая подруга никогда не следовала канонам, что удивительно при застёгнутых на все пуговицы неэмоциональных родителях. Своеобразный протест, который после стал стилем жизни.

На провокации Фло не велась, вторую щёку не подставляла, в ответ не хамила, учителям не жаловалось, чем, разумеется, ещё больше раздражала насмешниц. Что-то явно назревало. Скандал чувствовался в воздухе.

Я понимала, что новенькая не так проста, по тому, как она вела себя на уроках. Умная, креативная девчонка, в меру хитрая, в меру подлиза — она вполне могла организовать вокруг себя свой кружок по интересам. На самом деле, когда мы подружились, Фло рассказала, что в прежней школе сама устраивала весёлую жизнь неугодным сокурсницам и здесь впервые посмотрела на себя со стороны. Увиденное не понравилось, но посыпать голову пеплом она точно не собиралась и уже придумала, как ответить на травлю, но неожиданно буллингу пришёл конец. Как это ни удивительно, помогла в этом моя сестра.

Какой-то умник наклеил на мой шкафчик изображение обнажённой Николь, прилепив на место её лица моё. Выбор пал на самую жуткую фотографию из общего альбома восьмого класса, где я улыбаюсь во весь рот, полный на тот момент стальных брекетов.

Это было слишком даже для наших «Баунти».