я тогда не понял, насколько царский подарок мне Лесной Хозяин сделал. А вот после визитов на травные рынки Праги, Бремена и Неаполя оценил это в полной мере. Проводятся такие в Европе, правда, нечасто и всегда в особые дни. В Германии, например, такой шумит на окраинах небольших городков 29 мая, а в Испании в последнюю пятницу июля. И конечно, подобные даты выбраны не просто так. Они завязаны на ведьминские праздники. Эти дамочки частенько зелья разные перед большими шабашами варят, кто на красоту, кто на красноречивость, кто просто отраву для закадычной подруги.

Случайные люди, зеваки или домохозяйки на такой рынок попасть не могут, нечего им там делать. Да и покупать тоже. Те травы да коренья, что там в ходу, ни в одно семейное блюдо не положишь. У них другое предназначение.

Так вот мандрагыр, даже совсем молоденький, двух-трехгодовалый, стоит невероятных денег. Причем даже не целый корень, а его обрезки, чуть ли не очистки. Дороже только золотой женьшень котируется, и то не всякий, не менее чем столетний.

А у меня вон какой здоровенный красавец хранится, в ладонь длиной.

Однако все как тогда лесовик и говорил: покоричневел корень, потерял схожесть с белой морковкой, которая имелась тогда, когда я его из земли выкопал. И запах от него идет теперь приятный, схожий с тем, который свойственен старым книгам. Эдакое благородство, смешанное с тайной.

Значит, готов корень к употреблению, чутка силу набрал. Только шиш я его расходовать стану, по крайней мере на всякие безумства в стиле себя двухлетней давности. Пусть дальше лежит, копит мощь.

А вот лесовика поблагодарить, повторюсь, надо. Мне его за эдакую благодать конфетами да хлебом еще лет сто кормить надо. Еженедельно.

И все бы ничего, но одно мне настроение портит. Светка. Что, если она тоже там? Признаюсь честно, ни малейшего желания видеть и слышать ее я не испытываю. Если она приходила, значи, она меня за ту заварушку оправдала, после какой-то ерунды себе напридумывала и теперь опять затянет старую песню о главном.

Но если тогда я худо-бедно готов был ее слушать, хотя бы в память о нашем общем прошлом, то сегодня уже нет. Стерло настоящее это прошлое, как школьные карандашные каракули резиновый ластик. У меня вообще иногда возникает ощущение, что мое не столь далекое прошлое иногда выглядит так, будто это все и не со мной было. Ну, как если бы я посмотрел сериал, а через несколько лет попробовал вспомнить его содержание. Что-то в памяти осталось, что-то нет. Институт, банк, люди, лица, события – они все стали зыбкими, как утренний туман. Когда-то я вроде боялся человека по имени Силуянов. Никчемного человека, которому дали каплю власти, и он решил, что это дает ему право судить и миловать. Сегодня мне кажется диким, что я испытывал страх перед столь невзрачной особой. Позволял ему себя унижать, даже бить.

Нонсенс.

Сейчас все закончилось бы, даже не начавшись. Сейчас я бы предоставил этому Силуянову один-единственный шанс на то, чтобы взяться за ум. И если бы он его не использовал, то дальше его жизнь пошла бы совсем не так, как он себе это представлял. Или просто закончилась.

Нет, и тогда все вышло неплохо, но я потратил на это массу лишних сил и времени, заключил сделку, которая была, очевидно, лишней, наделал кучу других глупостей. Извиняет меня только одно – я учился.

– Хозяин, – жалобно проныл Родька. – Я ку-ушать хочу!

– Как и всегда, – на автомате ответил я. – Ладно, сейчас схожу в магазин. Но не ради тебя, недоразумение ты эдакое. Просто вон с друзьями хочу посидеть повечерять. Вавила Силыч, обчество-то как, придет в гости?

– К хорошему соседу на ужин да беседу как не прийти? – степенно ответил подъездный. – С нашим удовольствием!

И еще надо фарша пару кило купить. Поужинаю и рвану на кладбище. Не хотел сегодня туда тащиться, но съезжу все же. Что-то перебаламутила меня Мара этими своими байками про туман, ползуна в нем и неведомого слугу. Беспокойство в душе пробудила. А если кто и сможет хоть как-то прояснить ситуацию, так только он, мой первый наставник в заупокойных делах. Ну и еще Морана, но ее пока я видеть не очень хочу. Она, по сути, не лучше Светки. Тоже сразу начнет стыдить и что-то требовать, не имея на то ни малейших оснований.

И хорошо бы еще хоть пару-тройку часов вздремнуть успеть. Я не железный, в конце-то концов.

Что поразительно: все вышло, как хотел. И поспать удалось, причем, хвала всем богам, а особенно Моране, без снов, и за столом с подъездными посидеть. Недолго, правда, но зато душевно. Все новости узнал: и то, что трубы в подвале наконец-то поменяли, и то, что в том году переходящий приз московских подъездных за здание образцовой культуры быта уже в восьмой раз за этот век взяли работники «Дома на набережной», что вызвало у общественности нездоровые подозрения в некоей коррумпированности комиссии, за вручение оного отвечающей, и про потоп, что зимой Маринка устроила, снова послушал. Похоже, она на самом деле здорово соседей залила, потому что добрых слов в ее адрес совсем не прозвучало.

Еще узнал о том, что, оказывается, пару раз в мою квартиру пытались попасть какие-то люди, но всякий раз подъездные их спугивали, не давая довести дело до финала. Один из них, похоже, был обычный воришка, проведавший, что хозяин надолго уехал, и решивший в этой связи вынести квартирку. А вот двое других таковыми не являлись, они что-то другое в моих хоромах найти планировали. Что именно – непонятно, но тем не менее. Откуда такие предположения? Просто одного из них привезли на сильно дорогой машине, что для обычных домушников нормой не является, а другой и вовсе оказался оборотнем. Кто-кто, а подъездные в таких вопросах никогда не промахиваются. Они на меня даже обиделись, когда я уточнил у них, нет ли тут какой ошибки.

Чудно это все. Где я и где оборотни? Да и друг другу на пятки мы с этим племенем никогда не наступали, ни до моего отъезда, ни после. Нет, в странствиях я свел знакомства с парой представителей этого вида, но все прошло чинно-благородно. Приятные ребята, с юмором.

Короче, навалилось на меня вопросов и загадок за полдня больше, чем нужно. И, что совсем скверно, большинство из них не то что