Иллюминаторы были зашторены, и Шеннон понятия не имела, земля под ними или вода. Где же они находятся? Взлетев, самолет развернулся, и она быстро потеряла представление о том, летят они на юг, на север, на запад или на восток. Хотя на север вряд ли, потому что Тони предупредил, что надо взять летние вещи.

Как далеко они улетели? Трудно сказать. Во-первых, она задремала, а во-вторых, не знала, с какой скоростью движется самолет. Шеннон попала в мир, совершенно отличный от всего, что ей было знакомо до сих пор. Стюард умело и ненавязчиво обслуживал ее и Колби. Он спросил, какие блюда она предпочитает, и подал роскошный обед.

Шеннон положила руку на занывший от волнения живот. Дай бог, чтобы она сделала правильный выбор. По крайней мере, ее сын, похоже, не замечает всей этой суеты.

Стюард отвел Колби на кухню, обещав ему угощение и мультфильмы. По пути к хвостовой части самолета мальчик гладил пальчиками спинки белых кожаных кресел. Хорошо хоть, что у него чистые руки. Надо бы предупредить, чтобы убрали подальше острые предметы.

Взгляд Шеннон остановился на сидевшем напротив нее крупном мужчине в серых брюках и белой рубашке с засученными рукавами. Он внимательно смотрел на экран стоявшего перед ним компьютера и, кажется, не замечал ничего вокруг.

Шеннон ненавидела себя за то, что трусливо воспользовалась его помощью, не говоря уже о том, сколько денег все это стоит. Зависимость делала ее беззащитной. А она клялась, что больше никогда не допустит ничего подобного. И все-таки вот она здесь. Доверилась мужчине, который лгал ей. Но ведь речь идет о безопасности сына. Так что вряд ли у нее был выбор.

Если бы Шеннон было известно больше, может быть, ее нервы не были бы натянуты как струны. Она не знает о Тони ничего, кроме того, каков он в постели.

Оказывается, он — настоящий хозяин ресторана, где она работала.

Ух!

Глупо, конечно, бояться, что ее причислят к тем дамам, которые спят со своими нанимателями. Роман с сексуальным принцем — сплетня гораздо более привлекательная.

— Как давно ты не видел отца? — спросила Шеннон.

Тони оторвался от компьютера:

— Мне было восемнадцать, когда я покинул остров.

— Остров? Но ведь ты был совсем маленьким, когда вы бежали с Сан-Ринальдо.

— Именно. — Он вытянул ноги так, что его ступни почти касались ее ступней. — Мне тогда было пять лет. А два месяца спустя мы обосновались на другом острове.

Шеннон поджала пальцы ног, обутых в спортивные туфли. Как далека эта простая обувь от кожаных сандалий Тони и уж тем более от собственных самолетов! И как бы обольстительно он ни выглядел, она не попадет в золотую ловушку.

Заставив себя думать о его словах, а не о его внешности, Шеннон отодвинулась. Интересно, где находится этот остров? У западных берегов или у восточных? Если, конечно, Энрике Медина вообще живет у побережья Соединенных Штатов.

— Твой отец поселился на острове, чтобы ты и твои братья оказались в привычной обстановке?

— Мой отец поселился на острове потому, что так безопаснее.

— А, понятно.

Из хвостовой части самолета донеслась музыка — начало какого-то мультфильма. Колби, устроившись в кресле, жевал крекер и, как зачарованный, смотрел на экран телевизора.

Можно вернуться к вопросам.

— Что в твоей биографии подлинное, а что вымышленное?

— Мой возраст и дата рождения настоящие. — Тони спрятал компьютер в большую сумку. — Имя тоже. Кастильо — девичья фамилия моей матери. Я взял его, когда мне исполнилось восемнадцать.

Шеннон старалась выглядеть спокойной:

— А что думает твой отец о том, чего каждый из вас добился?

— Этого я не знаю. — Тони откинулся на спинку сиденья.

— А что он думает о нашем приезде?

— Спроси его об этом сама.

— Ты хоть предупредил его, что к нему едут гости?

Шеннон в зародыше подавила желание помассировать его напряженную шею. Ну не странно ли — стремиться успокоить Тони, когда она сама нервничает?

— Я просил адвоката предупредить отца. Слуги подготовят для нас комнаты. У Колби будет все, что ему нужно.

Кто этот холодно излагающий факты человек? Она его не знает. Неужели беззаботный Тони — только плод ее воображения?

— Похоже, ты и твой отец не очень близки, — продолжала Шеннон. — Или королевские особы всегда так держатся?

Тони не ответил. Рокот мотора смешивался со звуками, доносящимися из телевизора, и шумом вентилятора. Шеннон мечтала, чтобы ее сын вырос независимым человеком и жил собственной жизнью, но в то же время она хотела сохранить с ним отношения более близкие, чем связь через адвокатов и секретарей.

— Тони…

Он взглянул на зашторенный иллюминатор:

— Я не мог больше жить в замкнутом мирке острова. И уехал. Отец это не одобрил. Вопрос так и остался нерешенным.

Такие простые слова… А ведь это рассказ о разрыве настолько полном, что контакт осуществляется через адвокатов. Они стали чужими. Это трудно назвать семьей.

— Что твои адвокаты сказали твоему отцу обо мне и Колби? О наших отношениях?

— Отношениях? — Темные глаза Тони смотрели на нее.

Какой же он обаятельный!

Сердце забилось так громко и гулко, что Шеннон перестала слышать гул моторов.

— Тони… — позвала она еще раз.

— Я сообщил, что у нас с тобой связь. Что ты вдова и у тебя есть сын.

Одно дело — спать с ним, и совершенно другое — объявить его семье, что у них роман.

— Почему ты не скажешь отцу правду? Ведь мы с тобой расстались, но пресса этому не верит.

— Кто сказал, что это правда? Еще неделю назад мы спали вместе. Мне кажется даже, что прошло меньше времени, потому что, готов поклясться, моя кожа все еще хранит твой запах. — Тони наклонился и погладил ее запястье.

Ее пальцы сжались, потому что тепло его прикосновения распространилось по телу.

— Но в прошлые выходные…

— Шенни, — он дотронулся пальцами до ее губ, — мы поссорились, это верно. Но когда я нахожусь с тобой в одной комнате, мои руки инстинктивно тянутся к тебе.

Сердце женщины билось так сильно, что она не смогла бы ответить, даже если бы попыталась. Да она и не пыталась — так потрясли Шеннон его слова. И в каждом слове звучало желание.

— Меня тянет к тебе постоянно, и не важно, занимаюсь я с тобой любовью или слушаю твой голос, сидя в другом конце комнаты. — Его губы растянулись в полуулыбке. — Как ты думаешь, почему я звоню тебе по вечерам?

Шеннон взглянула туда, где стоял телевизор — удостовериться, что ее сына и стюарда интересует только «Дисней», и прошептала: