— Так, — сказал доктор, не знакомый сособенностями поведения компьютерных гениев, и достал из кармана халата очки.Закрепил их на переносице и постучал Корнеева согнутым пальцем по плечу, какбудто хотел уточнить, не он ли последний в очереди. К его великому изумлению,тот не рассыпался на кусочки и не рухнул на пол, хотя вид у него былсоответствующий.

— И давно он вот так… остекленел? — задумчиво спросилврач, приблизив свое румяное лицо к восковой физиономии Корнеева.

«Вероятно, Евгений не гулял и плохо питался, — решилаЛайма. — Катя не выглядит девушкой, способной приготовить что-нибудьсъедобное. Возможно, они варили сосиски из вакуумной упаковки и ели чипсы».

— Пульс есть, — удивленно сказал врач, подержавКорнеева за запястье. — Не понимаю, почему он такой… оловянный. Разве чтовирус?

— А если паралич? — жалобно спросила Катя.

По всему было видно, что Корнеева ей жалко. Еще бы! Такиекрасавчики рождаютсй раз в сто лет, и ей почти удалось покорить его сердце…

Доктор добыл из своего чемоданчика шприц и взял егонаизготовку, поделившись с присутствующими своими соображениями:

— Допускаю, что у него экзотическая болезнь. Впоследнее время он летал за границу? В жаркие страны?

— Никуда он не летал, — сердито сказалаЛайма. — Он же не журавль. Перестаньте суетиться, сейчас я его оживлю.

— Как?! — воскликнула Катя с душевным надрывом.

Лайма сочувственно похлопала ее по плечу и приблизилась кмумии Корнеева. Обошла ее с другой стороны, поддела носком туфли толстый серыйшнур и одним рывком выдернула его из розетки. Рыбки в последний раз блеснуливиртуальной чешуей и исчезли. Экран компьютера мгновенно померк, превратившисьв один большой мертвый глаз. Несколько секунд ничего не происходило, потомКорнеев пошевелил верхней губой, и его тонкие пижонские усы, наповал сражавшиеженщин бальзаковского возраста, осторожно шевельнулись.

— Раз, два, три, Евгений, отомри, — пробормоталаЛайма и наклонилась к нему. — У нас проблемы. Он позвонил.

Корнеев моргнул и ожил. Разогнул пальцы, отдернул руки отклавиатуры и, поднявшись на ноги, с противным хрустом потянулся.

— Ах! — воскликнула Катя. — Не могу поверить!Ты жив, Женечка!

Она бросилась ему на шею, и он рассеянно ее обнял,поглаживая по спине. Через ее плечо посмотрел на Лайму и тревожно спросил:

— Он позвонил? И что сказал?

Лайма уже раскрыла рот, но ее перебил доктор:

— Я хочу объяснений, и побыстрее.

Гнев выступил на его лбу крупинками пота. Эскулап упер рукив боки и, кажется, собирался устроить грандиозный бэмс. Лайма мгновенносориентировалась и повела его в соседнюю комнату. Там достала из сумки ипоказала удостоверение с фотографией, на которой она была снята во френче ипилотке и где большими красивыми буквами было написано: «ФедеральнаяАнтитеррористическая Служба Безопасности».

Удостоверение было липовым. Такой службы не существовало. Нопоскольку члены группы "У" считали, что действуют на благо страны,они решили, что имеют право на безобидный обман. Удостоверения не приносили имникакой выгоды, зато помогали справляться с чиновниками и развязывали языкисвидетелям. Даже милиционеры опасались проявлять недружелюбие — с людьми иззагадочной «ФАЭсБэ» никто не хотел связываться.

— Значит, с вами все в порядке, господинКорнеев? — хмуро спросил доктор, возвратившись обратно. Ему хотелосьсохранить лицо. — А выглядели вы неважно.

— Он разрабатывал стратегический план, — шепнулаему на ухо Лайма. — Будьте осторожнее на лестнице.

Когда дверь за ним захлопнулась, Лайма вернулась в комнату.Катя совершенно раскисла и теперь утирала слезы бумажными платками. Корнеев поодному доставал их из пачки и протягивал ей.

— Ты ее здорово напугал, — заметила Лайма,недовольно хмуря лоб. — Если уж приводишь домой девушку, не отвлекайся отнее до тех пор, пока она не уйдет.

— Эта не хотела уходить, — сообщил Корнеев. —Не мог же я сидеть целый день просто так только потому, что ей приспичилоостаться.

— Приспичило?! — вскинулась Катя. — Я думала,у нас завязались романтические отношения!

— С этим мужчиной невозможно завязать романтическиеотношения, — сообщила Лайма сочувственным тоном. — Он уже отдал своесердце продуктам высоких технологий. Вот если бы вы были снабжены портами,тогда другое дело.

— Какими… портами? — изумилась та. — О чемэто вы говорите?

— Дай я сам. — Корнеев оттолкнул Лайму ипроникновенно сказал, взяв Катины руки в свои: — Дорогая, наша встреча былаошибкой. Нам нужно расстаться. Я тебя недостоин. Ты… Э-э-э… заслуживаешьлучшего. В твоей жизни еще будет мужчина, способный возвести тебя на вершинулюбви. Мое сердце обливается кровью, но я стискиваю зубы и говорю тебе —прощай!

Катя обернулась к Лайме и спросила:

— Что за ахинею он несет?

— Не знаю. Думаю, он выписал эту тираду изкакого-нибудь любовного романа и заучил наизусть. Честное слово, милая, вамлучше уйти.

— А вы, значит, останетесь? — визгливым голосомуточнила та и заняла боевую стойку.

— Начинается, — пробормотал Корнеев. — Почемуэто все женщины любят меня по-разному, а скандалы устраивают до смешногоодинаково?

— Все женщины? — ахнула Катя. — Так ты меняобманывал, когда говорил?..

— А что я говорил? — с любопытством спросилКорнеев. — Вчера вечером меня посетила одна идека…

— Скотина.

Катя смерила его ненавидящим взором и удалилась, гордо цокаякаблучками. Дверь хлопнула во второй раз.

— Слава богу! — обрадовался хозяинквартиры. — Ну, знаешь, вы и существа! Зовешь вас в гости, а вы приходитеи начинаете вить гнездо.

— С тобой, Евгений, можно свить только веревку и на нейповеситься, — ответила Лайма, которой девицы Корнеева надоели до чертиков.Порой приходилось проводить настоящие спецоперации, чтобы освободить его оточередной Джульетты.

— Ты с Иваном уже связывалась? — спросил тот,ничуть не смущаясь ее раздражением. — Не знаешь, он сейчас в городе?

Иван был в городе. Корнеев с Лаймой нашли его в пивном баревозле дома, где он предавался чревоугодию. На огромном блюде перед ним лежалиусатые креветки, а рядом стояли опустошенные пивные кружки с кружевами засохшейпены на ободках. Кружек было так много, будто бы пивом недавно тушили пожар.Увидев своих товарищей, которые шли к нему с деловыми лицами, Медведь оживился.

— Что? — спросил он, грузно поднимаясь состула. — Опять начинается?

При своем немалом росте и устрашающей комплекции физиономиейМедведь обладал симпатичной, был по-своему добр, уважал женщин и стариков,любил детей и собак и никогда не наступал на насекомых. Придушить же бандитаему ничего не стоило. У него была хорошая подготовка и два ранения, из-закоторых он так и не успел набраться боевого опыта.