Неужели они считают, что так будет продолжаться вечно?..

Нет, это не может продолжаться вечно.

Я оглядываю парней: их лица по-прежнему напряженные и непроницаемые, брови сосредоточенно сходятся на переносице, а яростные атаки в сторону мертвецов уже не такие пылкие, какими были в самом зарождении битвы. Они устали, и эта усталость считывается в каждом их движении.

Именно поэтому я шагаю вперед и нападаю на первого попавшегося мертвеца, припечатывая его к влажному после дождя асфальту. Склизкое тело мужчины не сопротивляется, а исходящий от него смердящий запах мгновенно ударяет в нос, заставляя дышать через рот, только чтобы не ощутить его вновь.

Я трясу его за плечи и пытаюсь ухватить за склизкую голову. Первые попытки не увенчаются успехом: желтая кожа мгновенно слазит под моими руками, в ладонях остается липкий вонючий слой разложившегося эпидермиса, а на его шее открывается нелицеприятная картина из вываливающихся личинок мух. Я тут же хватаю его за плечи, покрытые плотной одеждой, пытаясь избавиться от противной кожи и назойливого запаха.

Он направляет на меня непроницаемый отстраненный взгляд тусклых карих глаз в сочетании с желтыми склерами, покрытым ярко-красными капиллярами. Я тут же встаю и одним движением ноги с силой наступаю на его голову. Мой кроссовок некоторое время скользит по его полуразложившейся коже, по консистенции больше похожей на сырой яичный белок, и в этот момент он нервно дергается. Наступаю на его голову много раз, прежде чем один из его желтых склеров вместе со зрачком не стекает на асфальт, превращаясь в лужу. Останавливаюсь лишь тогда, когда мертвец перестает двигаться, замирая в неестественной позе со сломанным черепом или тем, что от него осталось.

Возможно, для неподготовленного инфицированного человека эта картина вызвала бы непроизвольную рвоту, отвращение и напряжение, но только не для солдат «Нью сентори». Не зря в нас заложили хладнокровие, стрессоустойчивость и трезвый ум, не поддающийся влияниям страха и боли.

Сбиваюсь со счету, скольких муз я раздавила и прибила железной трубой, внезапно попавшейся мне на глаза. Дыхание сбивается, горло пересыхает, и я продолжаю жадно хватать воздух, хладнокровно расправляясь с мертвецами, окружающими парней.

В какой-то момент взгляд цепляется за девушку в обличии ходячего трупа, которая подступает к Сэму со спины, с каждым приближающимся шагом пытаясь ухватиться за его футболку. На ее голове вместо шикарной копны длинных темных волос покоятся разбросанные колтуны, соседствующие с большими залысинами, которые открывают пространство к шевелящимся личинкам, поедающим остатки ее плоти.

— Сэм, сзади! — отчаянно кричит Рон, отбиваясь от тучного мужчины со смердящим запахом.

Парень резко разворачивается на предупреждение друга и натыкается на изголодавшуюся девушку, которая намеревается накинуться на него. Он испуганно пятится назад, и я тут же хватаю музу за испачканное белоснежное платье. Ткань мгновенно трещит, издавая характерные звуки, и в моих руках остается кусок ткани от ее юбки. Муза предстает перед нами с оголенными ягодицами, по-прежнему намереваясь напасть на Сэма, но моя хватка за ее одежду и резкий толчок назад выигрывают для него время.

Парень осторожно делает пару шагов назад, и я тут же набрасываюсь на девушку, смачно приземляя ее на жесткий асфальт. Холодная железная труба в руках начинает выполнять свое временное предназначение, кромсая голову девушки за считанные секунды. Я настолько увлечена процессом, что даже не замечаю долгожданную тишину, образующуюся вокруг. Больше нет никаких прерывистых шипений, выстрелов и отборного мата, лишь мои усердные стоны, сопровождаемые уничтожением музы.

— Она уже мертва, — констатирует Рон, пытаясь восстановить сбитое дыхание.

Рука застывает в воздухе, когда я замахиваюсь на свою жертву в очередной раз. Мгновение, и я вслушиваюсь в непривычную тишину, пытаясь заново познакомиться с ней. Холодная железная труба летит вниз, звонко приземляясь на асфальт, и я медленно отхожу назад, пятками натыкаясь на другую застреленную музу.

Глаза находят недоуменные взгляды парней, которые уже некоторое время с напряженными лицами наблюдают за мной со стороны. Их одежда с некоторыми участками кожи заляпана брызгами бордовой, практически черной кровью мертвецов. Они все еще продолжают стоять посреди гор трупов, восстанавливая сбитое дыхание.

— Теперь ты понимаешь, почему она нам может пригодиться? — прочищая горло проговаривает Рон, не сводя с меня глаз.

Глава 5

— То, что ты помогла нам избавиться от нашествия муз — еще ничего не значит, — хладно проговаривает Сэм, когда мы ступаем в коридор знакомой библиотеки. — Даже и не надейся на снисходительное отношение, не дождешься.

— Сэм, без агрессии, — отчеканивает Рон, открывая дверь в главный холл. — Она на нее не действует.

— О, боже, наконец-то! — взволнованно восклицает Ханна, тут же бросаясь на шею Рону. Тот вяло убирает от себя ее тонкие руки и снимает массивный рюкзак со спины. — Почему так долго?!

— Вот значит как? — ухмыляется Сэм, возмущенно вскидывая руки. — Значит о Роне ты беспокоилась больше, чем о родном брате?

Ханна подходит к парню и по-детски выпячивает язык.

— Мы забрали все жаропонижающее, которое было в аптеке, — невозмутимо сообщает Рон, не обращая внимание на усмешки друга. Некоторое время парень выкладывает на стол все запасы из рюкзака. — Захватил еще три упаковки молочной смеси, через два месяца у них истекает срок годности.

— Хорошо, — с уставшей улыбкой на лице произносит женщина средних лет — Грейс. — Иззи только недавно уснула. Тони и Кэти изолированы в отдельной комнате.

Рон коротко кивает, заканчивая раскладывать припасы на длинном столе, стоящим посреди комнаты.

— Героев сегодня кто-нибудь будет кормить или нет? — усмехаясь, спрашивает Сэм, обращаясь к женщинам.

— Вот, держи, герой, — говорит Ханна, протягивая брату прозрачную детскую бутылочку с соской. — Белла как раз недопила.

— Ну, спасибо родная, — сухо смеется парень, надменно улыбаясь. — Ты такая заботливая, что даже и забыла про мою аллергию на лактозу.

Блондинка поправляет длинные волосы и театрально мило улыбается брату, но секунду спустя ее взгляд цвета свежескошенной травы доходит до меня. Улыбка тут же сползает с ее точеного лица, а светлые брови вопросительно взлетают вверх.

— Что с твоей щекой? — с отвращением произносит она.

Я инстинктивно касаюсь раненой щеки и испытываю пронзительный укол боли.

— Всего лишь познакомилась с Бобом, — отстраненно отвечает Рон, слегка пожимая плечами.

— Чего?! — протягивает Ханна. — Как он ее не пристрелил?

— Он не заметил, — раздается убедительный голос Сэма. — Или сделал вид, что не заметил. В их группе тоже пропал человек несколько недель назад и вернулся, не похожим на себя. Как думаете, совпадение?

Несколько пар глаз на долю секунды с подозрением направляются в мою сторону, а я продолжаю молча стоять посреди холла, не понимая, как реагировать на подобное.

— Хватит