Коробки с наборами-приглашениями мы кладем в миниатюрные кожаные портфели. Бэбс надписывает имя и адрес каждого приглашенного на прямоугольничке плотного кремового картона. У Бэбс изумительно красивый почерк.

Мне доверено вставлять эти прямоугольнички в оранжевые кожаные бирки для чемоданов от Hermes, на обороте каждой бирки красуется штам «СС Бэбс». Бэбс всегда дарит на своих вечеринках практичные сувениры, такие, чтобы их действительно можно было использовать после праздника. Мне нравится думать, что через много лет, если что-то случится с Бэбс и я захочу разыскать людей, которые знали ее и, возможно, помнят меня, то смогу просто пойти к ленте выдачи багажа в аэропорту и поискать эти таблички.

Когда все готово, мы с Фрэнклином, шофером Бэбс, проводим несколько дней, разъезжая по Чикаго и окрестностям, чтобы лично доставить приглашения. Каждое утро Бэбс рисует маршрут, по которому мы должны следовать: втыкает булавки с номерными ярлычками в карту улиц и наклеивает соответствующие им ярлычки на портфели. Это настолько важнее школы, что Бэбс даже не дает себе труда послать Уэндолин записку с объяснением, где я.

Бэбс говорит, что приглашения должны доставить мы с Фрэнклином, потому что на почте их помнут или раздавят, но я знаю, тут замешано нечто большее. На Рождество Бэбс купила себе новую машину. Чтобы машину должным образом оценили, ее должны увидеть. Это многодверный лимузин цвета кофейной тянучки. Внутри – полноценный бар, телевизор и лампы, которые тянутся по обе стороны салона – как на взлетно-посадочной полосе аэродрома. В зависимости от настроения их можно пригасить или выкрутить на полную мощность. Там есть телефон с кнопками, которые вспыхивают, когда набираешь номер. Бэбс врубает погромче Лайонела Ричи, «Кул» или «Гэнг», когда разъезжает в «катафалке», как она его называет. Иногда она даже не едет куда-то конкретно, а просто катается. Такие машины я видела только по телевизору. Благодаря лимузину у меня такое чувство, будто Бэбс кинозвезда.

На номерном знаке «катафалка» значится просто «БЭБС». Когда я еду в нем, у меня возникает ощущение, что я наконец стала частью Бэбс, ведь там пахнет, как от самой Бэбс – стойкий запах сладкой, пережженной смеси Duchess Golden Lights и духов Georgette Klinger. Когда мотор работает вхолостую, у меня такое чувство, что сама Бэбс дышит.

Всякий раз, когда машина останавливается, я выхожу, бегу к багажнику, нахожу нужный чемоданчик и отдаю его привратнику. Если мы в пригороде, то я отношу его до крыльца. Дверь мне обычно открывает экономка, но иногда это бывает мамаша в пропотевшем спортивном костюме для тенниса или рабочих штанах и резиновых сапогах, в каких возятся в саду. Обычно такая мамаша говорит: «Спасибо, Беттина», что меня удивляет, ведь я-то их не знаю. Потом до меня доходит, что женщина скорее всего узнала меня по нашей рождественской Открытке.

Будь вечеринки Бэбс ординарными, куда бы людей приглашали только ради закусок и напитков в нормальной одежде, эти люди, возможно, послали бы нам с Бэбс ответное приглашение, позволили бы мне играть со своими детьми. Но нет, учитывая, как обстоят дела, к вечеринкам Бэбс они относятся как к походу в цирк. Смотришь представление, веселишься, а когда уходишь домой, не спрашиваешь, что станется с мартышкой в дурацком колпаке.

Бэбс приглашает и кое-кого за пределами Чикаго. Предназначенные им портфельчики она упаковывает во много слоев бумаги в оранжевую и белую полоску. Кладет каждый в большую картонную коробку.

Проходит какое-то время, и почтальон приносит открытки с ответом на приглашения, и на большинстве значится «да». Даже кузен Бэбс Лукас приедет с женой Поппи из Нью-Йорка. Сюда они прибудут на поезде и отбудут на следующий день, потому что у Лукаса открытие галереи. Сесиль и ее муж Люк отвечают «нет». Бэбс говорит, мол, это потому, что им не по карману билет на самолет из Франции. Типично.

В день перед «Похмельной жрачкой в круизе» пенхаус совсем не похож на жилую квартиру. Бэбс никогда не скупилась на декорации, но для этого праздника ставит весь дом с ног на голову. Например, в гостиной демонтируют огромные стекла от пола до потолка, оставив лишь узенький балкончик и пустоту на месте окна. Для этого приходится перекрыть проезд по Лейк-шор-драйв, пока вертолеты с огромными крюками уносят стеклянные панели на пляж у озера. Там панели заворачивают в пластик и перевозят на какой-то склад. На это уходит два дня, ребятишки в школе только об этом и судачат.

Став старше, я иногда рассказываю истории про ту вечеринку и, когда я дохожу до стекол, мне обычно не верят.

– Но вы же там жили! – восклицают слушатели.

– Это же было не насовсем, – отвечаю я.

– А что, если бы пошел дождь? – недоумевают они.

– Не знаю. Не пошел же, – отвечаю я.

Но они все равно не в силах такое переварить. Звучит не как забава, а как выходка сумасшедшего.

За час до прибытия гостей все идеально. Пентхаус напоминает круизный лайнер. С первого этажа убрана вся мебель, ее место заняли «круизные декорации». Теперь тут стоят рядки шезлонгов, на которых лежат сложенные полотенца в оранжевую и белую полоску. Черная парусина шезлонгов подрагивает на ветру с озера. Еще тут появился большой надувной бассейн с голубой водой, попасть в него можно по двум приставным лесенкам.

Бэбс разочарована бассейном. Она говорит, мол, получилось больше похоже на задний двор в Висконсине, чем на «Лодку любви»[10], но на меня он производит большое впечатление. Я взбираюсь на лесенку. Лицом вниз в воде плавают три женских манекена, одетые только в трусики и лифчики. Белье яркое – вроде того, в каком красуются женщины на страницах «Плейбоя»: сзади прозрачное, а спереди – сплошь шелковые бантики или замысловатые кружева. Бэбс такое не носит. Говорит, мол, у мужчин, которых заводит подобное белье, проблемы с эрекцией или они склонны эякулировать до времени. Интересно, она сама купила белье или послала в «Виктория сикрет» Стейси?

Искусственность выдают синтетические волосы и пластмассовые конечности, сразу видно, что это не настоящие люди. Но впечатление все равно жутковатое. Я слезаю с лесенки. Тем вечером кое-кто обмолвится, мол, бассейн – просто дурновкусие. Особенно учитывая, что родители Бэбс утонули. Мне будет неловко за Бэбс. Но, с другой стороны, зачем тогда эти люди пришли? Почему не поставили галочку в графе «зануда»? Сидели бы дома. Все же знают, что Бэбс вечно подобные шутки откалывает.

Официанты и официантки, одетые как экипаж круизного лайнера, уже впряглись в работу. Они расхаживают с коричневыми пластмассовыми подносами и блокнотами для заказов. Вживаются в роль перед тем, как прибудут первые гости. Они балансируют пинья-коладами и дайкири и прочими коктейлями с фруктами и соломинками в стаканах.

Бэбс соломинки на дух не переносит. Соломинки – для лентяев, которые не дают себе труд поднести стакан к губам. Для толстяков, которым надо как можно быстрее всосать побольше калорий. Короче, идеально для вечеринки с названием «Похмельная жрачка». Но всякий раз, когда мы идем в ресторан, Бэбс заставляет меня вынуть из моего стакана соломинку и положить ее на стол. Мне от этого неловко, потому что от соломинки на скатерти всегда остается мокрое пятно, которое кажется еще неряшливей и оскорбительней, чем сама соломинка. Напоминает мокрую слизь, вытекшую из сдувшегося презерватива, который я однажды нашла на задней террасе пентхауса после одной вечеринки. Но я все равно вынимаю соломинку. Бэбс говорит, дескать, воспитание человека всегда можно определить по тому, что он или она делает с соломинкой.