Официант наливает коктейли в большие бокалы для виски, чуть взбалтывает. Протягивает нам. Потом хлопает меня по попке. Меня это выбивает из колеи. Не хочу, чтобы кто-то меня лапал. Если, конечно, это не Мак.

Фрэнсис способна выпить всего несколько маленьких глотков.

– Беттина, – глупо хнычет она, – это гадко. Я хочу просто ананасный сок.

– Да выпей уже, – раздраженно отвечаю я. – И сразу почувствуешь себя лучше.

– Нет, – не унимается Фрэнсис. – Не хочу.

– Ладно, тогда я выпью твой. – Теперь я спрашиваю себя, а зачем вообще тут Фрэнсис, она же сущая зануда.

Я расставляю бокалы на приставном столике, и мы садимся в смежные шезлонги. Я медленно тяну свой напиток. На случай, если мой закончится, у меня есть бокал Фрэнсис.

Начинают прибывать гости. Настроение меняется. Обслуга уже не репетирует. Официанты полностью вошли в роль. Одни гости плещут руками в бассейне, другие получают разноцветные венки-леи от менеджера круиза, худющей дамочки в голубом льняном платье, которая приветствует их в фойе пентхауса.

Все больше и больше людей поднимаются на борт «СС Бэбс». Вид у всех гостей такой, словно они взаправду решили отправиться в круиз. Костюмы превосходны: цветастые пляжные платья в пол, дешевые купальники, сумки-набрюшники и новенькие белые кеды.

Мой скотч с лаймовым соком не такой уж противный на вкус. Оказывается, я уже половину своего выпила. Ощущение у меня такое, будто мозги у меня отделились от черепной коробки. Они словно бы парят над любыми заботами или страхами. Мне хочется закричать: «Бэбс! Я понимаю! Я не глупая пьяница, как большинство!»

Бэбс в гуще толпы. На ней цельный белый купальник с остроконечным вырезом до пупка и капитанская фуражка. Чулки в сеточку цвета морской волны и лодочки-стилеты в тон. Она улыбается, болтает со всеми. Приветствует гостей на борту.

Я оставляю Фрэнсис с ее ананасовым соком. Встаю, чтобы выполнить миссию, которую возложила на меня Бэбс. После того как меня облапал официант, я боюсь начинать с какого-нибудь мужчины. Я подхожу к непривлекательной женщине в цветастом платье, недостаточно длинном, чтобы скрыть сандалии с открытым носом. Лак у нее на ногтях облупился. Как можно собираться на подобную вечернику и не сделать педикюр? У нее же была уйма времени записаться к мастеру. Она сжимает в руке белую виниловую сумку, слишком большую, чтобы считаться вечерней. Эта сумка часть ее костюма? Выглядит так, словно ее купили в дешевом универмаге. Или она пользуется ею в реальной жизни? Учитывая ногти на ногах, сомневаюсь, что она потратилась бы на новую сумку для вечеринки. Ей определенно не помешала бы пара коктейлей покрепче.

Опустив руку в карман халата, я отрываю верхнюю страницу блокнотика.

– Бухните-ка «Хрена с хулой», – предлагаю я. На мой взгляд, звучит очень смешно.

Я протягиваю ей листок, а она лезет в белую сумку за очками. По выражению ее лица совершенно очевидно, что ей не по себе от плавающих в бассейне манекенов. Она держит листок двумя пальцами, точно это использованная туалетная бумага. Не может себя заставить отдать его мне. Ищет, куда бы его выбросить.

Мне хочется попросить его назад, ведь мне кажется, идея была хорошая, но я этого не делаю. Я уже поворачиваюсь уходить, когда она хватает меня за плечо.

– Твоей матери следовало бы постыдиться. Тебе не стоит быть здесь и раздавать шутки, как… как эта… – Она практически сует мне под нос листок. Словно я его не читала, словно не понимаю, что там написано. – Бэбс перешла черту. Да, она…

Женщина качает головой. Уходит от меня прочь. Терпеть не могу таких, как она. Сколько бы она ни разыгрывала возмущение, в лицо Бэбс она ничего не скажет. И на следующий день со своим возмущением не позвонит. Она пойдет к буфету. Возьмет булочек с корицей, наложит себе яичницы и плавленого сыра. Возможно, даже станцует несколько танцев. По дороге домой будет брюзжать и жаловаться в машине мужу, а после оставит все как есть. И она все равно явится на следующую вечеринку. Ну так алоха вам, дамочка.

Я стараюсь забыть про неприятную тетку, но, в отличие от Бэбс, я не люблю злить людей. Я продолжаю ходить в толпе, но ничего больше не раздаю.

Действие скотча нарастает. Силуэты гостей начинают смазываться и сливаться. Только одна пара выделяется. На нем – выцветшая футболка с надписью «Говорят ФИДЖИ», линялые голубые джинсы и белые конверсы, заляпанные краской, на ней – голубое платье на завязках с узором в синие якоря и синие туфли-лодочки на небольшом каблуке. Она выбрала морскую тему, он – карибски-небрежную. «Уморительный» они опустили. Кто эти люди?

Они подходят ко мне. Мужчина очень высокий, он осторожно наклоняется и мягко берет меня за плечи. Ничего угрожающего. Мне чудится в нем что-то знакомое, но я не могу определить, что именно.

– Беттина, – произносит мужчина. Это не вопрос, а утверждение.

Его хорошенькая спутница (жена?) дружески улыбается. Я не знаю, что сказать. Они не спешат пойти веселиться с прочими взрослыми. Они хотят поговорить. Со мной! Я выжидаю.

– Ты такая же красивая, как твоя мама.

Мне хочется сказать: «Нет, не красивая. Мы ничуть не похожи». Но мне очень уж нравится, что меня с ей сравнили. Это же комплимент.

Он рассматривает мой костюм, потом продолжает:

– Ты молодец, что на такое согласилась.

Точно у меня был выбор! Это что, новые друзья Бэбс, о которых я не знаю?

Мужчина красивый, но не такой, как Мак. У него светлые курчавые волосы, довольно длинные. И глаза у него другие. Не голубые, а карие, как у меня. Он тоже полон энергии, но как будто об этом не подозревает. Женщина рядом с ним более сдержанная. Такая несколько раз подумает, с кем разговаривать, а с кем нет, и ругательства вворачивать не станет. Не чопорная или самодовольная, нет, скорее леди.

– Спасибо, – говорю я.

– Я поражена, что ты умеешь ходить на таких каблуках, – говорит женщина. – Я всегда боюсь упасть.

Нет, надеть дешевые высокие каблуки ей не страх мешает. Просто она вежливая.

– Я много упражнялась.

Мне не хочется, чтобы она думала, будто я всегда ношу такую обувь. Но в глубине души я знаю, что они обратили на меня внимание не за мое лицо или костюм. Они заинтригованы, им любопытно. В чем же дело?

Он убирает руки с моих плеч, достает из кармана сигареты. Он все еще смотрит на меня, смотрит почти в упор. Ситуация становится неловкой.

Но он улавливает, что мне не по себе.

– Извини, Беттина. Я столько про тебя слышал, что забыл представиться. Я твой дядя Лукас. А это моя жена Поппи.

Я знала, что они приедут, но была так занята мыслями о Маке, что забыла. Что могла ему рассказать обо мне Бэбс? Да что угодно! Поскольку Лукас не состоит в списке мужчин, которых Бэбс трахает, нет риска его отпугнуть. Она что угодно может ему рассказывать о жизни в пентхаусе. Включая что-то о дочке.