мог приспособиться к людям, казался растерянным. Смерть жены выбила его из колеи, он как-то совсем притих и поспешно соглашался в любом споре, чего раньше с ним никогда не бывало.

Сейчас отцу трудно, конечно, живется одному, но приехать сюда не хочет — школу свою бросить не в состоянии, хоть давно уже на пенсии. Леонид каждый месяц высылал ему сколько мог денег, но деньги деньгами...

Думая обо всем этом, он шагал по скверу и, ступив на асфальтированную дорожку, увидел, что навстречу ему идет парень лет, наверное, двадцати пяти, высокий, румяный и усатый, в темных очках и великолепной японской куртке. Щеголев на все это внимания не обратил бы, но парень уж очень был похож на Марчелло Мастрояни, только значительно моложе его.

Поравнявшись со Щеголевым, парень неожиданно спросил:

— Извините, вы — Щеголев?

— Да, — в тон ему выпалил Щеголев. — А что?

— Очень хорошо, — обрадовался парень и оглянулся.

Аллея была пустынна.

— Возьмем быка за рога. Дело об обувном цехе, собственно, закончено. Вот и суд скоро... — тихо продолжал он.

Щеголев с любопытством оглядывал парня.

— А вы что, родственник кого-либо из арестованных?

— Нет.

— Значит, сочувствующий?

— Тоже не угадали.

«А с какой стати мне гадать», — подумал Щеголев. Он уже хотел было отругать этого красавца.

— Меня просили передать, чтобы вы не шли дальше, — тихо произнес парень.

— Вон что! — понимающе улыбнулся Щеголев. — Вы что же, угрожаете мне?

— Наоборот. У меня в кармане деньги. Меня просили передать их вам. И все. И овцы целы, и волки сыты. Только вы не подумайте ничего плохого — это не взятка. Это благодарность за то, что на этой «Заре» вы поставите точку. Ведь дело вы закончили, идти дальше вас никто не заставляет. А вообще, я не при чем, — поспешно присовокупил он и оглянулся. — Меня просто попросили передать деньги...

И тут Щеголев вспомнил, что Виктор Викентьевич на допросе подбросил Курасову фразу-ловушку: «Мы знаем, куда веревочка вьется!». Сказал он это наобум, они не знали, с кем связаны Курасов и Галицкий, может быть, и ни с кем. Но Виктор Викентьевич бросил эту фразу-приманку, чтобы разузнать, как отнесутся к этому подследственные. Курасов да и другие никак не отреагировали. Но вот этот парень! Значит, все-таки сработало, и кто-то предупредил невидимого, неизвестного пока покровителя Курасова. И то, что он есть — теперь ясно, как дважды два. И конечно, человек этот предусмотрительный, он сообразил: арест Курасова и Галицкого прогремел будто гром средь ясного неба, так не может ли повториться гром, раз проговорились о «веревочке»? Не принять ли меры в этой ситуации, и не лучше ли откупиться? Этот невидимый был уверен во всемогуществе денег, ибо давно оглядывая землю со своего «птичьего» полета, он делал и свои птичьи выводы.

— Кто передал деньги? — спросил Щеголев, прекрасно понимая бесперспективность вопроса, который задал.

— Какой вы любопытный! Так возьмете деньги или нет? Они вам как раз пригодятся сейчас...

— Это почему же?

— Так... Деньги всегда нужны...

Щеголев побледнел. Стало горько и сухо во рту и дыхание перехватило.

Но он тут же взял себя в руки, бледность медленно сходила с лица, и Щеголев сухо спросил:

— Сколько денег предлагаете?

— Тысячу рублей.

«Ого, моя зарплата более чем за полгода», — подумал Щеголев. Деньги ему, вообще-то, предлагали за время его службы в ОБХСС не раз, но каждый раз он терялся, как будто был виноват в чем-то... В сложившейся ситуации ему представлялось три выхода — первый: подойти к красавцу чуть поближе и, перекинув тяжесть своего тела на левую ногу, ни слова не говоря, врезать ему под подбородок крюком справа, на который Щеголев был когда-то мастер; второй — коротко и крепко высказав все, что он о нем думает, задержать его; и третий — вступить в игру.

— Это вы всерьез? — спросил Щеголев.

— А разве я похож на клоуна?

— Не знаю. А, вообще-то, вы правы. Дело мы закончили. И дальше не пойдем. Давайте деньги — я согласен.

Парень с полминуты колебался, потом оглянулся и, опустошив карманы, протянул Щеголеву две пачки.

— Тут по пятьсот рублей, можете проверить.

Он внимательно сквозь темные очки проследил, как Щеголев, не считая, положил пачки в разные карманы.

— Ох, как хорошо, что мы так быстро поняли друг друга.

— А вы опасались сложностей?

— Ведь я играю с огнем.

— Но ведь вам за эту «игру» перепали проценты?

— Это не суть важно...

Щеголев удовлетворенно похлопал по карманам, где лежали деньги.

— Что же будем делать? — выжидающе спросил парень.

— А что, вам расписку дать в получении денег?

— Да нет, я вынужден вам верить на слово. Ведь мне поверили.

И тут Щеголев понял — за ними следят. Только кто? Может быть, эти двое мужчин, о чем-то спорящие на скамейке, или вон та женщина, покупающая пирожки, или шофер самосвала, остановивший машину у самого тротуара недалеко от них... Ну, конечно. А как же может быть иначе? И, видимо, сам парень об этом не подозревает.

— Ладно, — сказал Щеголев. — Раз вы мне верите, разойдемся, как в море корабли.

И они разошлись.

«Почему они решили, что мы и дальше пойдем по цепочке? Вот уж действительно, на воре шапка...» — подумал Щеголев, не зная, однако, сам, кого же он подразумевает под словечком «они». Значит сработал все-таки намек Виктора Викентьевича? Хорошо, что не задержал он сгоряча этого парня-красавца и не привел его в милицию. Ведь если этот парень не дурак, то, конечно же, отказался бы от денег, поднял бы шум — «провокация». И тогда уж вряд ли добрался бы Щеголев до «них», тут же постарались бы замести следы. А так... Успокоятся, решат, что все в порядке — ведь деньги Щеголев взял...

На углу улицы Щеголев остановил пустое такси. «Повезло», — облегченно подумал он и сказал шоферу:

— Я из милиции. Поедем за этим автобусом. Но только не прямо отсюда, небольшой крюк сделаем.

«Надо сбить наблюдателей с толку, если за мной действительно следят», — решил Щеголев.

Вышел молодой человек на конечной остановке, там пересел на трамвай. И такси теперь «прицепилось» к трамваю. Надо было дожидаться, пока парень выберется из переполненного трамвая, оглядится, перебежит через дорогу и скроется в подъезде трехэтажного дома. Щеголев вынул из