И когда девочка будет готова, он откроется ей, покажет кто он на самом деле и представит стае.

«Хотя лучше представить ее волкам как можно быстрее, только предупредить всех держать рты закрытыми и не вздумать выдать раньше времени кто мы такие»

– Значит, я могу прямо сейчас уйти? – настороженно протянула Кристина, внимательно вглядываясь в его лицо.

Не поверила. Это было понятно по все той же настороженности и взгляду, в котором читалось ожидание опасности.

Ничего. Она еще поверит ему. И будет доверять как никому.

– Малышка, тебе советовали несколько дней постельного режима. Но если тебе так хочется сбежать от меня, то давай договоримся. Я позвоню Сергею, тому самому доктору, чтобы он, когда освободится, пришел и осмотрел тебя. Если он разрешит, то я сегодня же отвезу тебя куда ты захочешь. Снова брать и рисковать твоим здоровьем, пострадавшим из-за меня же, я не намерен, так что извини.

– Хорошо, – с долей подозрения протянула Кристина. – А можно мне мой телефон, я хочу позвонить Диме, чтобы он не волновался. – Девушка замерла в ожидании.

– А вот с этим проблема. Я его при тебе не нашел. Видно выпал, когда ты упала, а я и не заметил, – с самым честным видом соврал Антон, – Но если хочешь, позвони с моего. –Дружелюбно улыбаясь, он протянул девушке свой телефон, предвидя ее ответ.

Кристина тут же взяла телефон, который он преждевременно разблокировал, но набрав первые три цифры, задумчиво замерла, забавно нахмурив лоб.

– Я номер не помню, – расстроено пробормотала малышка, жалобно смотря на Антона.

Тот с трудом сдержал радостную улыбку. Сейчас не то время, когда люди запоминаю номера, если только это не их собственные.

– А кому еще можешь позвонить, кроме… Димы, – запнулся об имя, но кроме этой небольшой паузы, ничем не выдал своего отвращения к этому мужчине.

– Я, кажется, только свой наизусть знаю.

– Ну ничего страшного малышка. Если Сергей одобрит, то сегодня вечером ты увидишься со своим… с ним.

– Не называй меня малышкой… пожалуйста, – Кристина опустила взгляд, – Это как-то странно.

– Приготовлю тебе что-нибудь поесть, – мягко произнес Антон, уклоняясь от ответа. Называть девушку «малышкой» ему нравилось и это слово идеально подходила для такого миниатюрного и хрупкого создания, так что отказывать себе в таком удовольствие он не намерен.

– Спасибо, – тихо ответила Кристина и подняла на него блестящие карие глаза. Во взгляде все еще сквозит подозрение и недоверие, но главное, что безумного страха больше нет.

Он улыбнулся так дружелюбно, как только мог и стараясь не делать резких движений, словно боясь пробудить в девушке опасения, пошел на кухню.

Кристина

Дверь за Антоном закрылась и я наконец-то смогла с облегчением выдохнуть. Но поистине счастливой я буду только дома, подальше от этого странного, пугающего, да еще и врущего типа. Поверила я ему, а как же! Мне уже не шестнадцать, чтобы такую ересь воспринимать и таять под соблазнительным взглядом. А ведь он специально так делал, специально расплывался в этой сладкой улыбке, на которую невольно так и смотришь, а в это время в зеленых глазах столько искренности, что… что прямо не верится. Такое ощущается, что что-то не так. Ведь в его искрящихся правдой глазах так контрастно и заметно было, когда он злился всякий раз, когда что-то хотя бы вскользь касалось Димы.

Я вот только не понимаю, он думает я такая дура, что поверю во все это? Не на меня он злился! Конечно! Все ведь когда злятся, находят незнакомого человека и прямо ему в глаза смотрят. Все так делают! И сестры всегда братьев обнимают так крепко, что они оказываются прижаты к ним всем телом, особенно бедрами. И все братья, и сестры похожи, так «сильно», словно у них оба родителя разные. Особенно эти двое, рыжеволосый, зеленоглазый мужчина с острыми чертами лица и выдающимся подбородком и хрупкая девушка, с черными, отливающими синевой волосами, узким личиком и тонкими чертами лица. А еще у нее глаза вроде бы карие, а может и зеленые, я не помню. И с Димой, я уверена, они встречались, иначе откуда такая ненависть во взгляде при любом упоминание о нем? И как так можно было растеряться, чтобы упавшую на асфальт девушку не в больницу повезти, а к себе домой? То есть о живущем рядом докторе мы вспомнили, а о больнице, расположенной всего лишь в двух улицах от моей работы, забыли?

И вообще, мне кажется, у него на меня какие-то планы, вот только я не понимаю, что ему от меня надо. Наверное, это что-то нехорошее, ведь иначе к чему ему все это выдумывать и врать? Но вроде бы он не хочет мне навредить, вот только… Не знаю. Он врет, а это уже заставляет меня напрячься. А еще мне интересно, он и правда позвонит доктору и отпустит меня, если тот даст свое согласие? И существует ли этот самый доктор взаправду?

В памяти всплыл услышанный разговор. Один из голосов точно принадлежал Антону, а второй мог принадлежать и Сергею. Но опять же, доктор ли он? Просто если да, то почему он согласился, чтобы я осталась здесь, а не настоял на больнице?

Странно и совершенно непонятно. Надо выбираться отсюда. Но вот как? Ссылаясь на мое самочувствие, Антон может не выпустить меня, а уйти незаметно вряд ли получится. А может как в фильмах? Бум его чем-нибудь по голове и бежать? А весело будет, если он и в самом деле только хотел мне помочь и ничего плохого не замышлял, а его в благодарность сама сотрясением наградила. Да и не смогу я пока так хорошо ударить, чтобы такого бугая повалить. Голова до сих пор кружится, а по телу растекается слабость, так и тянущая меня вниз, на подушку.

И что мне делать? Что будет самым правильным в данной ситуации? Думай Кристина, думай. Блин, с такой чугунной головой, как-то совсем не думается.

Оценив свое физическое состояние, как полное нестояние, я решила пока повременить с нападением на Антона и подождать пока я немного приду в себя. Может мне улыбнется удача, и выход сам найдется, или мои опасения не оправдаются. Пока что странный мужчина ведет себя нормально и агрессии больше не выказывает, но от его «малышки», у меня мурашки пробегают по спине. Он произносит это слово с такой затаенной страстью, словно что-то интимное говорит.

Решив пока подыграть Антону, якобы я верю в каждое произнесенное им слово, я стала послушно дожидаться, когда мне принесут поесть. Соблазнительный запах жаренного мяса пробрался в комнату, отдвигая все на второй план и заставляя изнемогать от желания скорей бы хоть чего-нибудь да съесть. Интересно, сколько я пролежала неподвижным трупиком? Судя по разошедшемуся чувству голода не меньше трех дней.

Аккуратно опустившись на мягкую подушку, я закрыла глаза, пытаясь утешить саму себя, что скоро, а желательно очень скоро, мне принесут поесть.

Дима с ума сходит, а я только о еде и думаю! А еще работа! Сколько дней я уже пропустила? Один? А может два? Надо будет спросить у Антона. Вот сейчас поем, наберусь сил и придумаю план собственного спасения… Экстренный план срочного спасения, если хоть что-то в поведении мужчины покажется мне подозрительным. Лишь бы все обошлось.