рождения. То есть было ему тогда сколько? Сорок шесть лет. Пожалуй, староват для восстаний…

– Расстрелянных зарыли всех вместе. И креста не поставили. Но спустя время крест на этом месте появился. И стоял до 60-х годов. К этому времени сгнил, упал. На его месте появился новый. И этот со временем упал. И больше уже никто крестов не ставил… А, мам? А ты говоришь – зачем их тревожить. Но если никто больше не поставит креста… не скажет слова… наше общее прошлое просто истает! Испарится, как дым… Ой, опять поворот на Верхоладку! Прошлым летом, помните?

…Прошлым летом, спасаясь от комаров, мы с облегчением уселись в машину. Тронулись… И тут на дороге появилась старая женщина. «Батюшки, – ахнула мама. – Да это, никак, Дуся. Жень, тормози».

Брат остановил машину. Мама вышла, а мы остались наблюдать встречу подруг детства и юности из приоткрытого окна «форда»…

– Нюр, это ты? А я гляжу, кто это в тот край проехал? Не цыгане ли, думаю, а то еще чего подожгут.

– Я, Дусь, я. Здравствуй, голубушка.

Поцелуи, слезы…

– Как живешь-то, Дусь? – спрашивает мама.

– Живу вот…

– Не боишься тут одна?

– Да я не одна – с сыном. Только он что есть, что нет – пьет без памяти. Зимой волки воют вокруг…

И – с неожиданной силой:

– А, до чего страну довели! Раньше, в колхозе-то, хоть и работали, как батраки, а все равно весело жили! Мы уж привыкли к ним, колхозам. Зачем было эту жизню ломать?

– Не говори, Дусь. Сколько гармоней было, сколько песен… Мама наша на что скромница была, и то выходила песни послушать. На вот, помяни родителей.

Мама протягивает Дусе кулек с гостинцами. Дуся берет, смотрит…

– Ты куда так много?

Отбирает четыре печенья, четыре конфеты:

– И этого хватит.

– Дусь, кто живой еще есть? Из наших ровесников.

Дуся докладывает: эту как-то видела, а эта который год в земле лежит, а эту прошлый год похоронили – да в богатой домовине, с замками. А зачем они, замки, – куда она оттуда убежит?..

– Мы с тобой две, похоже, и остались.

Подруги опять обнимаются. Опять вытирают слезы. Они сидели бы так до вечера, вспоминали и вспоминали, но комары…

– Прощай, Дусь.

– Да что же уж прощай? Может, еще поживем?

Мама садится в машину. Трогаемся. Дуся смотрит нам вслед…

Как там она сейчас – одна, среди недалеких уже осенних дождей, а там уже и зимних холодов?..

– А вы знаете, что Дуся – дочь дяди Феди и Фроси-большой? – говорит мама.

– Откуда же нам знать да помнить? Вот сказала – теперь будем знать…

«Центральный Государственный архив Республики Мордовия».

Заходим. Если уж центральный, если государственный – значит, оснащен технически по всем правилам, от и до. Нам всего-то и надо – изложить свою просьбу…

– …в письменном виде, – вводят нас в курс существующих в учреждении порядков в одном из кабинетов. – А после того, как директор ее подпишет, пойдете работать в библиотеку – листать книги, которые вам принесет наш сотрудник.

Гм-м, гм-м… А мы-то рассчитывали, что нам выдадут готовенькое. И быстро. И мы уже сегодня…

– Не теряйте время, идите к директору.

Заявление подписано. Проходим в библиотеку – просторное помещение на первом этаже. Симпатичная и улыбчивая молодая женщина внимательно выслушивает, зачем мы пришли, ненадолго уходит и возвращается с толстенными фолиантами – это, как скоро мы узнаем, и есть те самые метрические книги, которые до революции были в каждой церкви и куда вносились записи о рождении, бракосочетании, смерти всех проживающих в приходе данной церкви людей.

Итак, нам надо найти запись о рождении нашей бабушки Варвары Андриановны Губернсковой. Мама не помнит, не знает, в каком году она родилась. Но в свидетельстве о смерти, выданном в Кемле, эта дата указана – 1887 год.

– Вот метрическая книга Ладской церкви – листайте, ищите, – напутствует нас улыбчивая библиотекарша.

С каким трепетом открывали мы с братом толстенный фолиант, вместивший в себя несколько обычных книг, ради экономии места и времени соединенных воедино. Сначала мы разглядывали не просто каждую страничку – от начала до конца, но – каждую буковку, узнавая знакомые верхнеладские фамилии. Потом, поняв, наконец, какая долгая и нелегкая нам предстоит работа, стали фиксировать взгляд на имени Варвара. Имя новорожденного (новорожденной) было записано в первой графе (а перед ним стояла дата рождения и крещения), во второй были записаны имена и фамилии родителей, в третьей – свидетелей события. Каждая запись удостоверялась подписями священника и дьякона. Мария, Лукерья, Параскева, Мокрида… Вот – Варвара! Увы – Варвара, да не наша – в графе «родители» записаны совсем другие люди, а не наши бабушка с дедушкой…

Записей о нашей бабушке в 1887 году вообще не нашлось. Мы просмотрели самым внимательным образом записи и за другие годы – на несколько лет раньше, на несколько лет позже – результат был тот же.

– Так… Давайте плясать от даты бракосочетания. Когда у ваших бабушки и дедушки был рожден первый ребенок?

– В тринадцатом (это непокорный Алексей)… Но еще три их ребенка умерли во младенчестве.

– Давайте начнем смотреть с десятого года.

Уже без прежнего пыла берусь листать пожелтевшие страницы. И вдруг…

– Петр! Родители – крестьянин Антон Дмитриевич Мещеряков и жена его Варвара Андриановна! Родился 24 июня 1910 года!

Работающие рядом люди отрывают глаза от книг, смотрят на меня с улыбкой. А я не могу сдержать эмоций и ликования: Петр! Значит, одного из умерших во младенчестве и собственноручно принятых бабушкой детей звали Петром… Событие к радостным не отнесешь, но… нашли же! И если это первый сын бабушки и дедушки, значит, надо листать 1909 год – именно тогда они должны были обвенчаться.

И вот… Год 1909. Январь, 25 числа. «Бракосочетаются: крестьянин деревни Верхняя Ладка Антоний Дмитриевичъ Мещеряковъ, православного вероисповедания, первым браком и крестьянская девица села Лады Саранского уезда Пензенской епархии Варвара Андриановна Губернскова, православного вероисповедания, первым браком»…

Надо перевести дух… Слава Тебе, Господи! Нашла. Ну зачем, зачем теперь свидетельство о рождении, если черным по белому, с дореволюционными ятями, написано: замуж за Антона Дмитриевича Мещерякова вышла Губернскова Варвара Андриановна. А Губернсковы в Ладе были одни! Вышла и, следовательно, поменяла фамилию на «Мещерякова».

Так, смотрим дальше…

А дальше… начался детектив. «Лета жениха – 26. Лета невесты – 19».

А как же «вышла девчонкой»? Как же «каталась на ледянке»?

Делюсь сомнениями с библиотекарем. Она улыбается своей очаровательной улыбкой:

– Знаете, ваша бабушка могла себе лет прибавить. 14 – это все-таки