Ленивой походкой с кошачьей грацией она приблизилась ко мне.

– Что желаете?

Наклонившись к ней через прилавок, я прошептал:

– Сведений. Ценных сведений. Я Йоран Сандаль из газеты.

Ирма поджала кроваво-красные губы.

– Какие сведения я могла бы дать? Мне мало что известно о жизни.

– Нет, о смерти, – ответил я, чувствуя себя жутко остроумным. – Я прошу прощения, что это затрагивает неприкосновенность частной жизни, но мне хотелось бы знать, чем вы были заняты в воскресенье вечером.

У Ирмы был такой вид, словно она пыталась думать. От этого непривычного занятия ее оторвал звонок телефона.

– Да, это я… Поняла.

Бряк! Разговор закончился.

Ирма подалась еще ближе ко мне. Наверное, меня опьянили запахи всего ее парфюмерного арсенала. Мой взгляд против воли устремился к вырезу ее блузки.

– На чем мы остановились? – иронично спросила она.

– Воскресенье вечер – чем вы занимались до полуночи?

Ирма улыбнулась ослепительно-белыми зубами и небрежно помахала указательным пальцем. Я ощутил ухом ее горячее дыхание.

– А тебе какое дело, жирный газетный слизняк? Я делаю что хочу – и в воскресенье вечером, и во все остальные вечера. Но делаю я это не с тобой. Проваливай!

Выпрямившись, она послала улыбку другому покупателю.

– Похоже, вам понравились эти духи, – как ни в чем не бывало сказала она, обращаясь ко мне. – Минуточку, сейчас заверну. Подозреваю, что вы хотели бы приобрести их в подарочной упаковке.

Я ничего не понял, пока она не положила передо мной крошечный пакетик, перетянутый красной ленточкой с бантом.

– Сорок крон, – улыбнулась она и протянула руку.

Я хотел было возразить, но взгляд Ирмы и другого покупателя заставили меня покориться.

– Можно расплатиться чеком? – пробормотал я, совершенно уничтоженный.

– Разумеется. Если он обеспечен, само собой.

После вчерашних поборов ее отца и Хуго Сундина на счету уже точно ничего не оставалось, однако я отбросил угрызения совести.

– Спасибо за покупку, ждем вас снова, – проворковала Ирма, когда я поплелся прочь.

Жирный газетный слизняк! Как она могла такое сказать? Правда, я на пару килограммов выхожу за пределы нормы для своего роста, но это только потому, что у меня тяжелая кость.

Из магазина я направился прямиком в здание полиции на пресс-конференцию Кислого Карлссона. Видимо, я припозднился – все уже собрались, и я снова оказался в опасной близости от шефа полиции и Роффе Нурдберга.

– Раз уж сам редактор Сандаль изволил явиться, то мы можем начинать, – язвительно произнес Карлссон. – Его присутствие в высшей степени желательно, поскольку он, судя по всему, знает о ходе событий куда больше, чем мы в полиции. По крайней мере, две из новостных статей в сегодняшней газете оказались для меня полнейшим сюрпризом. Приключения Блума и визит госпожи Экман к врачу.

– Вы по-прежнему отрицаете, что Конрад Блум был вчера на допросе в полиции? – вспылил я.

– Не на допросе, – поправил меня Кислый Карлссон. – Он просто свидетель, как любой другой. Хотя я, конечно, и не подозревал, что он столько всего пережил – пока не прочел в газете его версию случившегося. Там содержится немало сведений, которые он нам не сообщил.

– Почему вы окружили его историю такой тайной? – мрачно спросил Роффе Нурдберг.

– Между нами, господа, могу сказать, что мы не особо доверяем показаниям этого человека. Проезжая в воскресенье вечером по дороге рядом с местом убийства, он был весьма под градусом. Мы даже не знаем, столкнулся ли он с убийцей – это мог быть обычный велосипедист.

– Велосипед, – возразил я. – Это был велосипед его дочери с визжащим динамо.

– Возможно, ее навещал мужчина – говорят, такое случается, – ответил Кислый Карлссон и раздвинул тонкие губы, изображая улыбку. – Пока мы даже не знаем, действительно ли ее велосипед украден.

– Что вы думаете по поводу его показаний о внешнем виде неизвестного мужчины, у которого на головном уборе якобы находился блестящий предмет? – спросил журналист из Мальмё.

Кислый Карлссон пожал плечами:

– А что думаете вы сами? К показаниям Блума мы вынуждены относиться с исключительной осторожностью.

Я откашлялся.

– Несколько лет назад при расследовании убийства в Чернарпе также фигурировали свидетельские показания о мужчине с блестящим предметом на шапке. Впоследствии выяснилось, что убийца – полицейский.

Шеф полиции уставился на меня.

– Обещаю редактору Сандалю, что я лично проверю алиби всех полицейских на ночь убийства. В остальном же сожалею, что вам, господа, пришлось прийти сюда. Все новости вы и так могли прочесть в нашей крупнейшей газете сегодня утром.

– Я пытался разыскать свидетеля, но не смог, – сказал Роффе. – Вам известно, где он находится?

Во второй раз Кислый Карлссон сделал попытку улыбнуться.

– Можно сказать, что у нас действительно все под контролем. Вчера Блума задержали в состоянии сильного подпития. Сперва он посетил ресторан, а затем купил алкоголь у перекупщика – все по его собственным показаниям. Вопреки обыкновению, у этого лица вчера имелись деньги.

Мы уже приготовились уходить, когда он откашлялся.

– Есть одна маленькая деталь, которую упустил господин Сандаль в своих статьях. Судмедэксперт провел новое освидетельствование трупа. На лице обнаружены следы ударов.

Кислый Тюре замолчал, словно собираясь с духом.

– Кроме того, Инга Бритт Экман была беременна!

Выдержав театральную паузу, Карлссон продолжал:

– Не спрашивайте меня о подробностях. Эти сведения я получил перед самым началом пресс-конференции. Надеюсь, что во второй половине дня смогу сообщить вам еще что-нибудь.

– Ты крут, – сказал Роффе Нурдберг, когда мы вышли из здания. – Вместе мы смогли бы делать классные штуки.

– Самые классные штуки я делаю один, – небрежно заявил я и еще долго ощущал спиной его взгляд, удаляясь в сторону своей редакции.

– Невероятно, какие сенсации вы выдаете по вечерам, – сказал мне Густаф Окессон. – Все, что мы делаем в дневную смену, просто меркнет.

– Ты что, недоволен репортажами об убийстве? – с вызовом спросил я.

– Нет-нет, это отличное чтиво для народа. Но на самом деле я на тебя немного зол. Ты пропустил одну новость.

Я в недоумении уставился на него.

– Результаты ежемесячных соревнований по стрельбе, которые прошли в воскресенье. Я позвонил Дану Сандеру, и он заверил меня, что ты получил списки еще вчера утром. Верно?

– Густаф, прости меня. Сожалею, что я не отдал тебе такую важную бумагу. Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?

Наивный человек, он воспринял мои слова всерьез!

– Да ладно, не расстраивайся! Забыть легко, но учти – мы всегда даем отчет по деятельности стрелкового клуба.

Зайдя в свой кабинет, я закрыл за собой дверь, выудил из кармана помятую сигарету, закурил и стал анализировать ситуацию.

День не очень задался. Сначала меня послала куда подальше Ирма, потом эта