…но что, если он вышвырнет нас с малышом за дверь? Просто не поверит или не захочет отвечать за случайную ночь любви? Вернее, даже не любви, а просто очень хорошего секса, если быть честной с самой собой.

Ладно. Я подумаю об этом потом. Когда вернусь домой. А пока… Ура, у меня будет ребенок!

— Что, запишешься на аборт? — мрачно поинтересовалась ведьма, которая меня осматривала, спуская с небес на землю.

— Что? Нет! И не надо на меня так смотреть! Да, это ребенок не от Валеры! Вы ему что-то сказали? Кто вас просил вообще брать трубку? — выпалила я на одном дыхании, а потом улыбнулась. — Ладно. Спасибо вам огромное за хорошие новости. Я побегу, а то коллеги меня заждались.

И я вскочила, поправила одежду и выбежала за дверь, оставляя терапевта в полном недоумении. Ну и ладно. Если она работала акушеркой, то должна знать, что у беременных настроение может меняться десять раз на дню и даже пять раз в минуту.

В душе все пело. Я беременна! У меня будет малыш! Он будет спать у меня на ручках, я стану наряжать его, и водить гулять, и учить читать! В своих радужных мечтаниях я чуть не пропустила оклик. Саша стояла в конце коридора и насмешливо разглядывала меня.

— Ну, подруга, я вижу, что с тобой все в порядке, больные так не скачут. Но по сторонам же надо смотреть! — сказала она. — Ты как?

— Все отлично! — расплылась я в улыбке. — Я беременна!

— О, — ее глаза округлились, она не ожидала от меня такой откровенности. И то верно, подобные новости первым делом сообщают отцу ребенка, но с ним-то как раз и проблемка… — Тогда сегодня вечером идем отмечать!

— Куда? — изумилась я. — И потом, мне же теперь нельзя пить!

— Места знать надо, — таинственно хмыкнула Саша. — Не бойся, пить не заставим. Я лично прослежу, чтобы тебе подавали только безалкогольное!

Уже через пару часом сборов и исключительно моего радостного настроя, мы медленно направились в тайное место, здесь именуемое «клубом». Хотя что это из себя представляет, я даже думать не хотела. Не удивлюсь, если в прошлом это помещение было коровником. Но об этом я вообще не думала!

Ох, моё счастье просто не передать словами. Под скептичный взгляд Саши, которая явно особой любви к детям не питала, рассказывала ей как буду качать на руках своего крошечку. Чёрт, мне уже интересно, девочка это или мальчик. Я очень хочу мальчика! Или девочку! Совсем не могу определиться, ведь как вообще можно думать о таких мелочах, когда у тебя будет ребёнок. Мне так хотелось прижать этот милейший, нежный комочек любви к себе, подарить ему своё тепло и шептать самые приятные вещи в этом мире. Мой ребёнок будет самым счастливым в этом мире, я буду обнимать его каждый день и получать радость от каждой минуты, проведённой рядом с ним.

— Мы пришли, — мою тираду о любви к детям прервала Александра, наверно радуясь тому, что её уши наконец-то свободны, крикнула даже громче, чем обычно. Ох уж эти суккубы… Всё бы им только секс.

Отвлеклась от своей коллеги и посмотрела на вход в здание. Мда, для полного счастья не хватает только красного знамени и гимна, а ещё алого галстука и белых бантиков. Не то, чтобы я против прошлого, но неужели нельзя хоть что-то изменить. Агх, это будет долгий вечер. Лучше бы осталась дома и обрадовала маму.

Я с унылым лицом зашла вслед за Сашей. К ногам словно гири привязали, так мне не хотелось туда идти. Больше всего мне хотелось закутаться в одеяло и пить горячий чай, наглаживая свой плоский животик.

— Эй, повеселее, девочка, — Саша обняла меня за шею, — сейчас мы тут зажжем атмосферу. Уж мне-то ты можешь поверить.

— Может, не надо? — я покосилась по сторонам в этом сельском клубе.

Публика тут была… Своеобразная. Я с удивлением проследила за худым пареньком в майке-алкоголичке и явно женских узких джинсах с аленьким цветочком на коленке.

— Спокойно, — Александра авторитетно мне подмигнула, — мы будем в компании друг друга. Меня-то ты считаешь хорошей компанией, беременяшка ты моя?

— Конечно, — я замялась, — только не зови меня беременяшкой, пожалуйста.

— Почему? Ты же у меня такая милая молодая мамочка, — она потрепала меня за щечку, — а суккубы обожают беременных и все, что связано с зарождением новой жизни и её рождением. Такова наша природа.

— Я думала, что ваша природа это секс, — где-то в углу зала кто-то смачно выругался и разбил стакан.

— И это тоже, — Саша подмигнула, — а сейчас идём, бармен ждёт нас!

Меня гордо и как-то даже не очень тактично потащили к барной стойке, хотя вообще-то я не просила, да и мне пить нельзя, в конце концов у меня скоро будет маленький ребёночек и вообще-то я планирую вырастить его здоровеньким!

— Шампанское! — гордо объявила Саша, а я всё ещё находилась в некоем шоке. Это не бариста, а, ей Богу, путешественник во времени. Иначе как объяснить то, что рубашка у него из девяностых, причёска кажись вообще из шестидесятых, а внешне такое чувство, что пережил и моего дедушку, и даже последнюю революцию.

— А, да, моя подруга — беременяша, так что шампанского и тыквенного сока! — Александра щёлкнула пальцами, а я, как и раньше не понимала, что тут вообще происходит.

— Почему тыквенный?

— Токсикоз пойдёт — узнаешь, — с улыбкой, Саша закинулась гранёной стопочкой, которую перед ней поставил пожилой… Эмм…

— Сатир? — посмотрела на мужчину с седой бородкой за барной стойкой и всё стало на свои места.

— А ты, цветочек, вижу, нимфа. Вернее, чую, — провёл под носом так, будто от меня за километр несло чем-то нимфийским и эффектно подкрутил ус. Видимо, мотал на ус что-то. Только что… — У меня для тебя, цветочек, нескромное предложение.

— Вообще-то я беременна! И… — запнулась, потому что госпожа Лизка девочка простая, врать и не умеет вовсе. — И вообще, у меня есть парень!

От одной мысли о том, что этот ребёнок от Валеры, меня малость передёрнуло. С силой синдрома Туретта и Паркинсона вместе взятых.

— И не стыдно тебе обманывать опытного сатира? — на меня нещадно наступал пожилой бариста, всем своим видом показывая, что гон у него, видимо, в полном разгаре, а его Нимфетта, стало быть, померла и любви хочется…, Впрочем, он принюхался. — Я же чувствую, что нет у тебя сатирчика.

— Но-но-но! — гордо пригрозила ему пальчиком, чуть ли не касаясь лба усача. Мне и одного сатира-то много. — Моему жениху, вообще-то, не понравится, что ко мне лезут всякие… пожилые сатиры.

— Пожилые? Хочешь покажу, насколько я пожилой? Я ещё иго-го, — на этом месте зал озарил по-ослиному задорный лошадиный зов, и я скорчилась прямо как бекон на сковородке. Или одуванчик, когда высыхает. Этому парнокопытному же больше одуванчики нравятся? К счастью, кто-то уже угорел по громкой музыке и этого позора никто не видел. Или почти никто.

— Эй, дедуля, лучше к ней не лезь, — наконец, почувствовав свои 0,2 в крови, Саша-таки решила вступить. — Я — суккуб, изнасилую до смерти, — Александра улыбнулась, но сделала это так хитро и хищно, что даже меня передёрнуло. Седой Казанова тем временем сразу подобрел, немного обмяк и точно сбавил напор своих гоновых ласок.