Убийца вытащил из-за пояса кинжал и выбрался из сугроба. Шаги осторожного Кина не были слышны, будто даже снег, едва покрывавший доски настила, боялся скрипнуть под его сапогами. Гоблин незамеченным подобрался к парню со спины. Глянул по сторонам. Никого. Сморщенная ладонь Каму обхватила лоб углежога, с силой оттянув его голову назад. Клинок резко прочертил широкую алую линию на бледной шее человека… Раздался негромкий хрип. Тело в руках убийцы несколько раз дернулось, после чего гоблин аккуратно опустил его на настил. Каму оттащил человека за ближайший дом, туда же отправилась и тачка с углем. Не пройдет и пяти минут, как снег полностью заметет следы крови – все было проделано тихо, аккуратно, «не обжигая пальцев». Гоблин прислушался: в доме раздавался немолодой женский голос – то бабушка читала внукам сказку. Никто ничего не услышал. Никто ничего не увидел. Никто ничего не узнал. Морозная ночь скрыла злодеяние.

– Вот и все. – Убийца облегченно вздохнул и продолжил свой путь по улице к центру города. Уши его чутко улавливали любой звук по сторонам, а глаза выискивали в небе то, зачем он, собственно, и пробрался в Икстааре, тайно скрываясь. Несколько мгновений гоблин щурился, пытаясь разглядеть что-то сквозь почти сплошную пелену падающего снега, пока наконец не приметил кое-что необычное. Небольшой еле видный огонек покачивался из стороны в сторону прямо в ночном воздухе. Тьма и начинающаяся метель делали свое дело – драконову башню было совсем не различить в ночи, если только не подойти к ней в упор. Что Каму и поспешил сделать.

Скользкие ступени-перекладины сменялись одна за другой. Десяток, два, три… сколько же их еще, этих мерзких неверных жердинок, от которых так стынут пальцы?

Дозорный мерз на площадке, совсем не позаботившись оглянуться, повернуть голову туда, где был прорублен люк, ведущий на лестницу, – это его и погубило.

Каму аккуратно высунул нос из дыры, увидел, что солдат стоит на противоположном конце площадки и пытается согреться при помощи фонаря. Сжимая в зубах кинжал, гоблин привязал к последней перекладине лестницы один конец своей веревки, другой скрутил в затягивающуюся петлю. Затем Ловкий Кин бесшумно вылез наверх. На цыпочках он подкрался к человеку и, стремительно набросив петлю тому на шею, с силой толкнул в спину. Стражник рухнул с башни, смахнув при этом вниз фонарь. Кроме предсмертного хрипа и хруста сломавшихся позвонков солдат не издал больше ни звука. Веревка затрещала, но выдержала. Человек повис за ограждением, размеренно покачиваясь из стороны в сторону.

Каму стал единовластным хозяином драконовой башни. Первая часть задания была выполнена: никто теперь не посмеет ею воспользоваться.

Огонь. Гоблины любят огонь, живя в глубинах гор, возле источников «багрового духа». Они куют, плавят металлы, создавая поистине устрашающие вещи, но сегодня одному из рода Гаручей огонь нужен был вовсе не для того, чтобы на свет появилось какое-нибудь новое гоблинское уродство.

– Костер должен быть виден издалека, чтобы привлечь побольше черных странников из ночных лесов. Хе-хе-хе… – захихикал себе под нос Каму, оглядывая площадку.

Кругом ничего не было, только лишь сугробы да старый колокол с перерезанным языком – гоблин уже постарался, а то еще брякнет невзначай.

– Карги и Рюки! – разъяренно прорычал Каму. – Как же разжечь огонь?! Подпалить башню?

От злости и негодования гоблин с размаху шмякнул ногой по сугробу.

– Ууу! – провыл в ночь крючконосый Кин. Едва себе пальцы не переломал! Даже сапог не слишком помог. Под сугробом было что-то большое, твердое и деревянное…

Каму начал остервенело разгребать снег, пока не увидел крепкое полотно, растянутое на кольях поверх какого-то сооружения. Кинжал блеснул в свете заснеженных звезд. Гоблин перерезал веревки и сдернул ткань. Под ней оказался огромный лук, установленный на подставку. Рядом, в припорошенном снегом сундуке, оказалась тетива, а заостренные стрелы размером с полгоблинского тела лежали поленницей у края ограждения. Здесь же нашлась железная банка с горючим маслом и столь необходимое гоблину огниво.

«Вот так удача!» – подумал Каму, споро натягивая тетиву на плечи лука: ловко продел рога в петли и затянул их как следует.

– Эх-хе… эх-хе, – пыхтел гоблин, пытаясь зарядить орудие. Ничего не получалось – этот канат оказался слишком тугим для него. Что же делать?! Ловкач внимательно рассматривал все сооружение. А для чего, интересно, здесь вот этот рычажок? Ха! Сегодня Тринадцать Злобных благоволят ему. Рычажок здесь именно для того, чтобы эта упрямая веревка отползла назад.

Немного повозившись с рычагами и уровнями, Кин сумел опустить ложе, нацелив лук не в небо, а, наоборот, в заснеженную землю… в осыпаемый метелью Колючий Город.

Гоблины славятся тем, что могут разжечь огонь в любую непогоду, будь то проливной дождь или же снегопад, как сейчас. Огниво чиркнуло, искра прыгнула, словно алая блоха, на тряпку с маслом, обмотанную вокруг наконечника большой стрелы.

Каму выбил крюк. Стрела соскочила и устремилась вниз. В следующий миг послышался глухой удар, крытая соломой крыша какого-то дома ярко вспыхнула.

Большой костер! Большой огонь! Гори ярко! Гори жарко!

Люди внизу что-то вопили – они-то боялись огня в отличие от него, умельца Каму. Они не радовались желтым языкам костра, нет. Они, трусливые и жалкие, пытались потушить пожар… Тщетно – весь дом уже пылал, объятый пламенем. Двойной знак был подан. Первая его часть предназначалась войску короля Дорза, вторая – Страшному Логру.

Спустя мгновение где-то в окрестных лесах раздался дикий крик. Его поддержал многоголосый хор противных тонких голосков и яростных хриплых возгласов.

Вздохнув с облегчением, Каму опустился прямо в кучу снега на площадке драконовой башни. Он заслужил немного времени, чтобы отдохнуть. К списку его прозвищ сейчас можно было смело добавить: «Сломавший-Зуб-Икстааре» или «Поджигающий Ночь». Кин был очень горд собой. Он выполнил задание, за которое не хотел браться никто из гоблинов Тэриона.

* * *

– Аккари-геррниге! Аккари-веррниге![28]– громче всех кричал воин в грубо скованном шлеме, ржавой кольчуге и тяжелых остроносых башмаках из металла, которые кователи заварили прямо на его ногах. Длинные зеленые волосы, цветом походившие на хвою сосны, спутанными прядями облепляли сутулую спину. Одно плечо возвышалось над другим, а локти торчали в стороны, словно изломы веток. Жуткое, усеянное бородавками лицо, с длинным носом, лягушачьими губами и подобным шишаку острым подбородком пряталось под душным забралом, отчего гоблин громко пыхтел и пускал слюни через прорези.

Стрела свистнула над головой. За плечом раздался короткий хрип, и в снег уткнулся носом еще один родич. Кен-Ним покрепче сжал короткий меч и прижал к груди старый трофейный щит. Некогда эта обитая разрисованной кожей громадина принадлежала какому-то солдату из армии людишек, но сегодня в бой ее тащил невысокий кряжистый гоблин из касты Нимов-воителей. Слово «Ним» с гоблинского можно было перевести, как «Тот, кто пронзает твое сердце мечом» или «Тот, кто отрубает тебе руки». Но было еще одно значение: «Тот, кто разрывает тебя на части». Нельзя не согласиться, что во всех смыслах Нимы были отнюдь не теми, кого бы вы пригласили к себе на ужин или с кем пожелали бы завести приятный разговор. Любое из значений слова «Ним» для защитников Города Без Лета было одно хуже другого.