Вытаптывая снег, Нимы бежали по вырубленной проплешине к грозному Икстааре, что скалился им острыми кольями палисада и плевался в гоблинов стрелами с калеными наконечниками. Колючий Город был все ближе и ближе, над одним из его домов в небо поднималась дымная туча, а отблески пламени разливались кругом. Ночь, подсвеченная пожаром, горячила и радовала сердца гоблинов, но мерзавка-метель, танцующая над землей, застилала глаза, преграждала путь, смешивала ряды карликов из гор.

Гаручи неслись к стене, выставив перед собой оружие – центральной лавиной шла дружина Нимов, благородных (если так можно выразиться о гоблинах) воителей, закованных в доспехи, вооруженных мечами и щитами. За ними следовали простые бойцы: у кого-то были мечи, другие сжимали копья и топоры, но у каждого на поясе висел нож – ни один гоблин никогда не расстается со своим ножом. Стрелки оттягивали тетивы луков, а стрелы хрипели в полете, словно их уродливые хозяева. Когти, клыки и взгляды гоблинов были остры. От ярости, застывшей в узких глазках, и диких криков хотелось убежать и забиться в надежный угол, но защитники Истара не собирались прятаться.

Люди быстро поднимались на дозорные пути стен. Яростный крик в ночи разбудил многих из них. Северянам было не впервой бросаться прямо из постели в бой. Дерборроу не любил с собой шуток, здесь привыкли всегда быть начеку.

Еще одна стрела сорвалась с тетивы истарца и отрывисто свистнула. В катящейся вперед гоблинской волне в ста шагах от палисада раздался взвизг, и Кен-Ним скрылся под ногами наступающих собратьев.

* * *

Веррнике из рода Кнеххов был очень напуган. Кругом багровые, готовые облизать пламенем факелы, обезображенные яростью лица и оскаленные пасти. Повсюду хищный блеск клинков и лезвий. Странно, как его еще не задавили, ведь он едва ли достигал до груди другим гоблинам, и окружающие возвышались над ним, как скалы. В горле пересохло, и все тело болело – все-таки маленький гоблин не был рожден для войны, боевых переходов и сражений. Еще четыре дня назад его делом было пасти своих трех крохотных горных козлят, Джека, Тома и Мэри (которых он назвал в честь трех героев-людей из сказок, что рассказывала ему бабушка), но теперь их больше нет. Когда на семи вершинах в горах Тэриона начали бить барабаны и был объявлен общий сбор, прислужники старейшин забрали их у него. Веррнике не хотел отдавать своих питомцев, но его никто не собирался слушать: их просто прирезали, сорвали с них белые пушистые шкурки и бросили тушки в котлы гаррба-вера. Он горько плакал, но и его самого силой выволокли из родной пещеры. Веррнике не понимал, что творится. Все, к чему он привык, разом изменилось, его жизнь превратилась в безудержный бег с еще сотней таких же, как и он, мальчишек. Их гнали по подземельям к Галбадогу. Багровый свет факелов лился со стен, а все звуки заглушали крики старого гоблина, сидящего верхом на огромной крысе и яростно лупящего спотыкающихся кнутом. Тихие и пустынные обычно подземелья напоминали сейчас раскаленное бурлящее варево, вылитое из опрокинутого котла, – то были гоблины. Десятки их, вооружившись, шли к главной пещере. Сотни, уже сформированные в отряды, маршировали, грохоча коваными сапогами по камням. Принцы, едущие верхом на гигантских крысах и облаченные в дорогие доспехи, спешили лицезреть своего отца, короля, ведя за собой отряды избранных воинов. А барабаны на вершинах все продолжали стучать, точно семь горных сердец…

Вскоре все ворота, выходящие на поверхность, распахнулись, выпуская под падающий снег тысячи гоблинов. Ночь опустилась на горы, а в ущелье безудержно танцевала метель. Жители Тэриона отбрасывали на скалы причудливые тени, кривляющиеся в свете факелов. Спустя короткое время Гаручи подошли к концу ущелья. Здесь стояли креггары, королевские глашатаи и придворные музыканты. Веррнике слышал, что у людей таких называют менестрелями и бардами. Одни креггары задули в трубы, вырывая из них тошнотворные звуки пронзительно воющего ветра, другие затянули песню. Сперва из-за барабанного рокота и воя труб слов было не различить, но вскоре песню подхватили сотни гоблинов. Она лилась по ущельям, ныряла в подземелья, вытекала на перевалы. Ее знали многие, но были и те, кто услышал ее впервые:

На снег из пещеры выползет зверь.

Нет у тебя головы, брат, теперь.

Руки оторваны, тело в котле,

Брюхо распорото, ноги в петле.

Сердце, как вертел, проткнула стрела,

Кости, глодая, метель замела.

Забыл ты, скиталец, что каждый пролом,

Ущелье, пещера в горах – чей-то дом.

И это означало, что гоблины идут на войну. Идут в боевой поход. Уже несколько тысяч лет (по меркам Гаручей, конечно) не звучала эта крегга.

– Веррнике! – звал кто-то неподалеку, пытаясь перекричать гром гоблинского пения. – Веррнике! Где ты?!

Маленький гоблин завертел головой в поисках того, кто его зовет. Он подпрыгивал, пытался даже влезть на спину какого-то воина, пока его не стряхнули, как назойливую муху.

– Бабушка! – кричал Веррнике. – Веррге! Я здесь!!! Веррге!!!

Маленький пастух уже отчаялся быть найденным, когда чьи-то цепкие пальцы ухватились за его плечо и сильным рывком выдернули из толпы. В стороне от воинов стояли женщины, провожая их на войну. Как правило, никто здесь не лил слез, переругиваясь со своими мужьями. Старые свары и семейные разногласия доходили даже до обмена оплеухами. Какая-то довольно молодая и красивая женщина с силой дернула за ухо облаченного в кольчугу Нима. Тот заверещал от боли и отвесил ей пощечину. Она ответила ему когтями по щеке. После они прижались друг к другу и крепко поцеловались. «Попробуй только не вернуться, я сама разыщу твой труп и скормлю крысам! Верно говорила моя мама: сбежит от тебя твой Гракка, только в барабан стукнут!» Она снова отвесила ему оплеуху и в очередной раз поцеловала. Это была любовь…

– Веррнике! – Немного в стороне стояла пожилая гоблинша, закутанная в теплый шерстяной плащ. Ее длинные седые волосы походили на копну снега, а клыки были остры и отличались бурым оттенком.

– Бабушка! Они меня увели… Я не хочу… Джек, Том и Мэри… их съели!

– Ты должен, – оборвала лепет внука старая Веррге. – Ты должен доказать всем своим братьям и сестрам, что в тебе живет дух Нимов. Вот, держи… – Она протянула ему то, что хранила уже тысячу лет в своем ларце, не позволяя никому даже притронуться к его замку. Это был Зуб Тролля! Легендарное оружие, которое все семейство Кнеххов видело лишь на гобелене из кожи, что висел на стене в их родовой пещере. И теперь не кто иной, как самый слабый и маленький из всех внуков старой Веррге сжимал его рукоять! Зуб Тролля был вовсе не из металла. Собственно, это оружие и являлось полированным и заточенным клыком горного чудовища. Дедушка Веррнике, старый Кзырр, раздобыл его, победив в бою огромного монстра. Страх маленького гоблина сменился гордостью от того, что ему доверили такую великую ценность. Он, конечно же, не мог знать, что его дед попросту наткнулся когда-то в одном горном ущелье на скелет тролля и гордо выбил камнем один клык. При этом второй взять он не решился, поскольку и так был очень напуган.