Следует, однако, отметить, что «пропажа» документов под вопросом. Дзержинского и Сольца слишком многое связывало. Не только Сольц, но Дзержинский часто поддерживал Сольца. Наиболее известна ситуация с арестом Сольца московской милицией. Однажды Сольц ехал на трамвае на заседание ЦК. По одной из версий, он забыл взять билет, по другой, у него сначала произошел конфликт с пассажиром и только потом с кондуктором. Во время выяснения отношений с кондуктором Сольц неоднократно был оскорблен последним «жиденышем», «пархатым стариком» и т. д. Возмущенный Сольц потребовал вызова милиционера. Однако тот встал на сторону кондуктора, присоединившись к оскорблениям Сольца. Он арестовал Сольца и привел в отделение милиции. Здесь словесные оскорбления в адрес Сольца были продолжены. Дежурный милиционер, признал, что милиционер нехорошо выразился про «жида», но вот оскорблять красных милиционеров никому нельзя. Сольцу было отказано во встрече с начальником отделения и его отправили в тюремную камеру. Отказано Сольцу было и в звонке Дзержинскому. Только после того, как Сольц показал свое удостоверение члена ЦК, Дзержинскому позвонили. Прибывший через 20 минут Дзержинский освободил Сольца и приказал заколотить помещения отделения досками. В этот же день ОГПУ был отдан приказ о ликвидации данного отделения милиции с увольнением всех его членов. Очевидно, что в данном происшествии сказывалась не только нетерпимость Дзержинского ко всякого рода проявлениям национализма, но и особые отношения с Сольцем, которого он считал подлинным революционером и своим близким товарищем[1182]. Так или иначе, документы затерялись и Ленин мог только возмущаться «великодержавностью» Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского, написав впоследствии даже специальную статью по этому поводу.

Скоро будет созван I съезд Советов СССР. На нем Дзержинский был избран членом ЦИК СССР. Как делегат съезда он голосовал 30 декабря 1922 г. о создании СССР[1183].

В начале 1923 г. стало ясно, что здоровье В. И. Ленина оставляет мало надежд на возможность его участия в работе XII съезда партии. Перенос съезда на более поздние даты уже мало что давало. Поэтому было принято решение провести съезд впервые без ленинского участия в апреле 1923 г. 8 марта Политбюро по предложению Сталина отсрочило начало съезда на 15 апреля[1184].

Практически в этот период власть сосредоточилась в рамках «тройки» Политбюро: Сталин — Зиновьев — Каменев. Троцкий в этот период еще игнорировал угрозу своим позициям, считая, что у него есть поддержка, как в армии, так и в органах госбезопасности. Опасаясь обвинений во фракционности (запрет фракций в партии был принят еще Х съездом РКП(б)), Троцкий в период перед съездом не принял никаких мер для того, чтобы укрепить свои позиции. Будучи последовательным, решительным и непримиримым в борьбе против классовых врагов (это наглядно продемонстрировали события Октября 1917 г. и гражданской войны), Троцкий не проявлял тех же качеств во внутрипартийной борьбе, часто занимая пассивную позицию, даже в защите своих сторонников. Троцкий упустил инициативу и ряд иных благоприятных возможностей, открывавшихся перед ним весной 1923 г. Так, он отказался выступить с политическим докладом на XII съезде партии, который проходил в Москве 17–25 апреля 1923 г. Доклад ЦК на съезде было поручено сделать Зиновьеву и Сталину, что усиливало их позиции в глазах среднего партийного звена. Троцкий на съезде ограничился выступлением о состоянии промышленности.

Дзержинский также участвовал в работе XII съезда РКП (б). На съезде он был вновь избран членом ЦК РКП (б). 26 апреля 1923 г., с подачи Сталина, Дзержинский был утвержден представителем ЦК РКП (б) в Центральную Контрольную Комиссию.

Сталин усиливал свои позиции. Вокруг него постепенно складывался круг единомышленников, видящих в нем лидера-центриста. Неизменна была и его поддержка Дзержинского. Сложившиеся дружеские отношения в предыдущем году только укрепились.

Дзержинский в этот период, как и Сталин, демонстрирует умеренность. Так, на заседании Политбюро 21 апреля он предложил отложить процесс патриарха Тихона (его предложение было принято)[1185]. 27 мая он пишет записку Уншлихту от 27 мая 1923 г. о нецелесообразности массовых высылок[1186]. Однако больше его занимает хозяйственная деятельность, особенно на посту наркома путей сообщений. Незадолго до записки Уншлихту он просит 25 мая Политбюро освободить его от всех работ на 10–14 дней. Рассмотрев его заявление на заседании 31 мая, Политбюро удовлетворяет просьбу Дзержинского[1187].

Именно хозяйственная деятельность становится главной для Дзержинского в этот период. В ней он также находит поддержку Сталина. Ф. Э. Дзержинскому нередко приходилось отстаивать интересы своих ведомств, а главное, свое представление об экономическом решении различных проблем, перед многими большевистскими лидерами. Не всегда это происходило гладко. Дзержинский, тщательно готовивший свое любое публичное выступление, нередко встречался с непониманием своих идей. При этом часто его пытались именно в экономическом плане «поставить на место», так как на критику его председательства органами госбезопасности редко кто решался. Л. Б. Каменев, считавший себя экономистом, часто пытался критиковать его экономические взгляды. Дзержинский очень переживал часто необоснованную критику. Характерно его неотправленное письмо 3 августа Сталину, в котором он писал о подобных нападках со стороны Рыкова (а неделей ранее Каменева) и стремлении уйти в отставку с хозяйственных постов.

«Секретарю ЦК РКП(б) т. Сталину.

Сегодня, 3/VIII на заседании СТО у меня с председательствующим т. Рыковым вышло крупное столкновение. СТО при моих возражениях был принят к слушанию вопрос, внесенный не членом СТО и не главой ведомства — а членом коллегии (возглавляемой членами СТО т. Рыковым и Пятаковым) т. Чубаровым о задолженности НКПС Донбассу, Кузбассу и Черембассу. Я возражал, так как этот вопрос не был внесен в повестку, и я не был уведомлен до заседания, что он будет внесен на повестку и поэтому с этим предложением не был ознакомлен. При рассмотрении вопроса о Донбассе предложение было принято с моими поправками, гарантирующими НКПС возможность уплатить задолженности. При рассмотрении задолженности Сибирских дорог Кузбассу я просил рассмотреть вопрос о задолженности Сибирским дорогам Челябкопей. Так как ни Сиб[ирские] дороги, ни НКПС без уплаты нам долгов покрыть своих долгов не в состоянии — и что поэтому принимать постановление об уплате долгов, которых мы не отрицаем, бесполезно. Мы не не желаем, а не можем уплатить. Моя просьба — в отличие от просьбы Чубарова — принята не была, и СТО постановил обязать НКПС в 7[-ми] дневный срок уплатить 305342 тов[арных] рубля. Мое заявление, что я не могу уплатить, не было принято во внимание, и не было кому-либо (РКИ — ЦКК — Госплан) поручено проверить мое заявление. СТО своим постановлением дискредитирует меня и как члена СТО и СНК (в зале заседания присутствовали посторонние люди), и как члена ЦК. Т. Кржижановский даже счел необходимым заявить, что я своими выступлениями нарушаю государственное разрешение вопросов.