попытается сделать что-либо вопреки этому, оно должно быть предано смерти без суда. 3. Сенат считал, что, поскольку этот закон оставался в силе, бедняков нельзя было заставить подчиняться властям, так как были основания полагать, что они будут презирать наказания, которым подвергнутся не сразу, но только после того, как будут осуждены народом, в то время как после отмены этого закона у всех появится необходимость исполнять то, что приказано. И чтобы бедняки не смогли противостоять в случае, если будет предпринята открытая попытка отменить сам закон, сенат решил ввести в государственное устройство должность, равную по власти тирании, которая должна будет стать выше всех законов. 4. И тогда записывается предварительное решение сената, которым бедняки были обмануты, а закон, даровавший им свободу, тайком был отменен. Постановление же сената было следующего содержания: чтобы сложили с себя полномочия Ларций и Клелий, которые были в то время консулами, а равным образом и всякое другое лицо, имеющее власть или занимающееся каким-либо из государственных дел; чтобы муж, который будет избран сенатом и утвержден народом, был облечен всей полнотой государственной власти и правил сроком не более шести месяцев, имея полномочия выше, чем у консулов. 5. Не зная, какую силу имеет это решение, плебс проголосовал за то, чтобы предложение сената имело силу закона, хотя на самом деле власть, стоящая выше законов, является тиранией. И они дали сенаторам разрешение своей волей освобождать и назначать тех, кто должен править ими.

LXXI. После этого ведущие члены сената начали подыскивать подходящего человека, и все были озабочены способом введения единоличного правления. Ведь сенаторы считали, что положение требует человека энергичного в делах и имеющего большой опыт в военных действиях, но прежде всего благоразумного и мудрого, который под тяжестью полномочий не впадет в крайности. А более всех этих и иных качеств, важных для хороших военачальников, требовалось, чтобы он управлял твердо и не проявлял снисходительности к непокорным, — качество, в котором они особенно нуждались. 2. И поскольку они считали, что все требуемые ими достоинства сосредоточены в Тите Ларции, одном из консулов (ведь Клелий был совершенно иным в государственных доблестях, — он не имел ни предприимчивости, ни воинственности, ни даже способности править и внушать страх, а тем более карать как следует неповинующихся), то они все же стыдились лишать одного из консулов той власти, которую он имел по закону и даровать другому власть обоих, становящуюся значительнее царской формы правления. Кроме того, они были охвачены неким тайным опасением, как бы Клелий, приняв близко к сердцу свое отстранение от должности и расценив его как наложенное на него сенатом бесчестье, не изменил свой образ жизни и, став защитником народа, не опрокинул бы все государственное правление. И все стыдились вынести на публику то, что думали про себя, и это тянулось довольно долгое время; наконец, старейший и наиболее почитаемый из бывших консулов высказал мнение, по которому он предлагал сохранить равную долю почета обоим консулам и им самим найти среди себя одного, который более подходил бы для командования. Ведь, сказал он, раз сенат постановил, а народ в подтверждение этого проголосовал, чтобы власть той должности была дана одному; и раз осталось два обстоятельства, которые нуждаются в немалом обсуждении и обдумывании, а именно: кто будет тем единственным, кто получит ту должность, которая по могуществу равна тирании, и какой законной властью он будет назначен, — то один из действующих консулов либо с согласия своего коллеги, либо посредством жребия изберет среди всех римлян то лицо, которое, по его мнению, будет править государством самым лучшим и наиболее полезным образом. Он сказал также, что в данном случае нет нужды в междуцарствии[639], к которому обыкновенно прибегали при царях для того, чтобы наделить единоличной властью или назначить будущего правителя, так как государство уже имеет установленную божественным законом власть.

LXXII. Когда это мнение было одобрено всеми, встал другой сенатор и сказал: «Я считаю, сенаторы, что следует высказать еще одно мнение: поскольку два мужа высочайших достоинств в одно и то же время управляют государством и лучшего из них вы выбрать не можете, следует, чтобы один из них был уполномочен публично объявить о назначении, а другой был назначен своим же коллегой. Затем пусть они обменяются между собой мнениями о том, кто из них является наиболее подходящим лицом, чтобы, раз у них почет равный, то и радость была бы равной: одному — в объявлении своего коллеги наилучшим, другому же — быть объявленным наилучшим со стороны своего коллеги, — ведь каждая из этих вещей приятна и почетна. Таким образом, я уверен, что даже если мое мнение не будет одобрено сенатом, тем не менее, мне кажется, и сами эти мужи могут поступить так в частном порядке, но лучше, если и вы поддержите именно это мнение». 2. Кажется, и это предложение было поддержано всеми, и решение было принято без добавления еще и других мнений. Когда консулы получили право решать, кто из них является более подходящим для того, чтобы править, они совершили деяние не только само по себе удивительное, но и достойное уважения всем человеческим родом. Ведь каждый из них объявил достойным властвовать не себя, а другого, и они в течение всего того дня перечисляли достоинства друг друга и настаивали на том, что сами они не могут получить власть, так что все присутствовавшие в сенате оказались в весьма затруднительном положении. 3. Когда сенат был распущен, родственники из рода каждого из них и наиболее почитаемые из других сенаторов, толпой придя к Ларцию, продолжали уговаривать его до самой ночи, поясняя, что именно с ним сенат связывает все свои надежды, и говоря, что его безразличие к власти является злом для государства. Но Ларций оставался непреклонен, умоляя всех по очереди и обращаясь с просьбой к каждому из них. На следующий день, когда сенат собрался снова и Ларций все еще отказывался, то, убежденный всеми не менять своего мнения, встал Клелий и провозгласил его диктатором, как это было принято у междуцарей, а сам сложил с себя консульскую должность.

LXXIII. Ларций был первым в Риме, назначенным единоличным правителем с высшей властью как в военное, так и в мирное время и во всех других обстоятельствах[640]. Они называют эту должность диктатурой либо от его власти приказывать то, что он хочет и предписывать другим те права и добродетели, которые были ему угодны (ведь римляне называли приказы и предписания о справедливом и