В продолжение двух дней работы производилась сильная весьма перестрелка с прибывшими от реки Мичика с шалинцами и других окрестных мест чеченцами. Одна из рот Ширванского полка имела случай наказать штыками более дерзких, и сие было поучительным для других примером.

По окончании работы войска 17 числа мая перешли чрез реку Аргун. Вода была уже высокая и переправа довольно затруднительная. Я поспешил, дабы не остаться за рекою без провианта. Назавтра прибыли войска к крепости Грозной.

После двух дней роздыха Хан-Кале расчищено совершенно, расширена долина более прежнего, проложена дорога по самой середине, и место, прежде страшное, может ныне уподоблено быть прекрасному гулянью.

В сие время приказано было 500 казакам и 100 отборным чеченцам собраться у Наура и скрытым образом дойти до Сунжи, переправиться за оную близ селения Казах-Кечу и напасть на селения Карабулацкие, дабы отогнать скот. Подполковник Петров и Ефимович исполнили поручение в точности, произвели нападение внезапно и с неимоверною быстротою.

Неподалеку от селения Дауд-Мартан и Акбарзой за рекою Оссою схватили несколько человек в плен, нескольких преследуя потопили в реке, отбили 100 штук рогатого скота и более 100 баранов. Войска собрались у крепости Грозной 23 числа и 25-го отпущены на квартиры на линию.

Таким образом кончилась экспедиция против чеченцев. Одни, живущие по реке Мичику, остались непокорными, но они кроме воровства и разбоев ничего более сделать не в состоянии; потух мятеж во всех прочих местах, и все главнейшие селения приведены в послушание и представили аманатов.

Исчезло мнение, что леса могут служить твердою оградою; напротив, движение войск в весеннее время было несравненно пагубнее для чеченцев, ибо, не смея показываться в открытых местах, оставили они поля невозделанными, по той же причине скотоводство их оставалось без корму.

При вскрытии весны прятавшиеся в лесах семейства подверглись чрезвычайным болезням и смертности, которые должен продолжать угрожающий голод. Впредь всеобщий мятеж едва ли возможен, ибо всюду и скоро могут проходить войска. Охранение семейств обратит каждого к собственной защите, действия будут частные, соединять силы будет неудобно.

В заключение должен я отдать справедливость отличному усердию и неутомимой деятельности войск, труды коих были постоянны, ибо надлежало ежедневно или быть с топором на работе, или под ружьем для охраны работающих и весьма часто в действии.

К подобным усилиям без ропота может возбуждать одна привязанность к своим начальникам, и сия справедливость принадлежит гг. офицерам. Полное уважение мое приобрели линейные казаки. Прежде видал я их небольшими частями и не так близко, но теперь могу судить и о храбрости их и о предприимчивости. Конечно, изо всех многочисленных казаков в России едва ли есть подобные им!

26 числа возвратился я в Червленную и имел нужду в отдохновении.

Июня 4-го числа был я в укреплении Таш-Кечу, где, собрав старших владельцев и всех князей кумыцких, дал я нужные наставления по части управления. Главному кумыцкому приставу приказал на речке Ярык-Су водворить сильное селение, расположив главный из караулов, которые поставляются от земли для охранения оной от чеченцев. Селение сие закроет идущие к городу Андрею дороги, по коим после оставления старого Аксая легко могли прокрадываться хищники.

На обратном пути моем чрез Червленную станицу дал я приказание 2-му баталиону Ширвинского полка следовать в Кабарду, куда отправлена также часть казаков для усиления кордона.

В Екатеринограде занят я был делами линии с начальником оной генерал-майором князем Горчаковым. В Кабарде все было тихо и не предвиделось никаких беспокойств. За Кубанью не слышно было, чтобы собирались хищники. Для начальствования войсками на правом фланге линии назначен мною полковник князь Чевчевадзев. Генерал-майору князю Горчакову поручил ускорить переселение казаков на новую линию и другие избранные места.

Во Владикавказ прибыл я по новой от Екатеринограда дороге и сопровождавшему меня путей сообщения полковнику Гозиуму поручил сделать в ней следующие перемены: при урочище Пришиб в 13 верстах от Екатеринограда учредить укрепленный пост. Уничтожить укрепление при речке Аргудан, в которой вода оказалась весьма нездоровою, и перевести пост к реке Уруху, неподалеку от устья оного, чрез которую построить мост.

Лежавшую выше по реке Урухскую крепость срыть, отчего немало сократится дорога и будет проходить местами более открытыми. Укрепление на реке Лескене, выходящее вне линии, уничтожить. Бывшие со мною 1-й баталион Ширванского полка и сводный из гренадерских Херсонского и Грузинского полков во многих местах расчистили дорогу и сделали ее еще удобнейшею и менее опасною.

Генерал-лейтенант Вельяминов доставил мне полученную от князя Меншикова шифрованную бумагу, в которой уведомляет он, что Аббас-Мирза сыскал человека, который за 5 тыс. туманов (20 000 руб. сереб.) взялся убить меня. Я удивлен был сим, но не впал в отчаяние, что не нравлюсь такому человеку, как Аббас-Мирза.

Июля 2 числа возвратился я в Тифлис после одиннадцати месяцев отсутствия.

Генерал-майор князь Меншиков находился в Тавризе, а оттуда были последние его депеши, в коих уведомлял, что по приглашению шаха отправляется он в Султанию, что Аббас-Мирзою был принят благосклонно.

Повсюду на границе было совершенно спокойно и невозможно было ожидать никаких неприязненных со стороны персиян поступков, по крайней мере в то время, как у них находился князь Меншиков с изъявлением желания императора хранить и еще более сделать твердыми связи дружества, и когда император послал Аббас-Мирзе собственноручное письмо чрезвычайно благосклонное.

Шаху в подарок отправлена была чрез Астрахань великолепная кровать хрустальная с серебряною оправою, сделанная по его желанию, объявленному поверенному в делах господину Мазаровичу. Со стороны Эривани с некоторым числом войск стоял сардарь Эриванский близко к урочищу Мирак.

Во время отсутствия моего Аббас-Мирза жаловался генерал-лейтенанту Вельяминову на занятие войсками нашими Балыкчайского поста при озере Гокча.

Мною приказано было ответствовать, что урочище Балык-Чай признаю я принадлежащим к Персии и сего не оспариваю, но что занято оное на том же самом основании, как персияне удерживают во власти большое пространство населенной земли от реки Чоундур до реки Капанак-Чай в Карабахском ханстве, и что окончание дела о разграничении разрешит, должны ли мы оставить урочище Балык-Чай или получить оное взамен уступаемого нами.

Генерал-лейтенант Вельяминов приказал построить небольшое укрепление при разоренном селении Мирак на границе Эриванского ханства, но работы были прекращены по просьбе Аббас-Мирзы к князю Меншикову, когда еще он был в пути к Тавризу.

Он еще не знал персиян, и его можно было уверить, что если не сделает он угодного ему, то может он принять его неблагосклонно или даже отказать принять его. Князь Меншиков прислал находившегося при нем полковника Бартоломея, убеждая генерала Вельяминова оставить Мирацкое укрепление.