Абдул Гамидом. Форпост защиты интересов Британской империи переместился из зоны Черноморских проливов к Суэцкому каналу.

Османская империя получила удар, от которого оправиться уже не смогла. Отмерло ее владычество на большей части Балканского полуострова. Американский историк турецкого происхождения Кемал Карпат подразделяет историю страны на два этапа – имперский и национальный, считая 1878 год водоразделом между ними: «Оттоманско-русская война 1877–1878 гг. нанесла смертельный удар по традиционному Оттоманскому государству и открыла дорогу для развития турок как национальной группы со своим политическим лицом»[777]. В связи со стремительным ослаблением Турецкой державы резко снизилось значение восточного вопроса в судьбах Европы, под ним стали понимать соперничество держав.

Что касается балканского государственного строительства, Россия добилась главного, чему державы противились всеми силами и доступными средствами, – международного признания государственной независимости Сербии, Румынии и Черногории. Их быстрое развитие ознаменовалось провозглашением королевства в Румынии в 1881, в Сербии в 1882 году. Черногория задержалась и получила этот статус в 1910 году. Противоестественному разделению Болгарии на две части уже современники прочили краткое существование. В 1885 году Восточная Румелия влилась в княжество Болгария, порвавшее связи с Высокой Портой и ставшее царством в 1908 году. Так выглядел Берлинский трактат в исторической перспективе.

Современники происходивших изменений не оценили. Они сравнивали берлинские решения не с тем, что существовало до войны, а с тем, чему, по их мнению, быть надлежало. Всяк толковал запутанную балканскую историю к своей выгоде, планы национального объединения составлялись с налетом великодержавия.

После торжества на поле боя Россия ощутила весь драматизм международной изоляции. У нее, по словам Александра III, осталось два союзника – ее армия и ее флот. Самодержавию было впору воскликнуть: «Горе победителю!» Но даже в 1878 году в России раздавались отдельные голоса, призывавшие не приходить в отчаяние, а трезво и без ориентации на недостижимые цели оценить положение. В августовской книжке журнала «Вестник Европы» появилась статья, автор которой доказывал, что на Берлинском конгрессе Россия не потерпела поражения, достигнуто многое, раздел Болгарии долго не продлится, некоторые статьи Сан-Стефанского договора следует отменить по причине их полной нереальности[778]. Продуманно и аргументированно ту же точку зрения выразил общественный деятель и публицист Б. Н. Чичерин, дядя будущего советского наркома по иностранным делам, в записке, найденной в бумагах императрицы Марии Александровны после ее смерти. Автор с порога отметал славянофильские внешнеполитические завихрения: ни один здравомыслящий русский не думает о завоевании и присоединении к себе Константинополя. Такое решение было бы не усилением, а ослаблением России. Центр тяжести переместился бы с севера на юг, в нерусские земли. Если Россия должна остаться Россией, она не может сойти со своего места и стать у Средиземноморья (здесь – помета Александра II: «Совершенно справедливо»). Разрушать Османскую империю, полагал Чичерин, еще несвоевременно, возникнут бесчисленные трудности от незрелых народов со сталкивающимся интересами, с чем соединилось бы неизбежное соперничество держав. И действительно, в 1885 году разразилась война Сербии и Болгарии, и европейскому ареопагу пришлось мирить драчунов, так что Чичерин предвидел превращение Балкан в пороховой погреб Европы. Учитывая это, полагал он, следует не дергаться и не спешить, а подождать, пока дряхлое тело Турции развалится само по себе. Нашел он слова утешения и поддержки для ставшей без вины виноватой дипломатической троицы: «Государственные люди, заключившие Берлинский трактат, несомненно, потеряли в России популярность, но они имеют право на благодарность всякого русского человека»[779].

Между берлинскими решениями и расчетами основного российского соперника, кабинета ее величества королевы Виктории, – дистанция огромного масштаба. Даже примиритель, граф Э. Дерби, отвергал создание малой Болгарии, считая это предвестником гибели Османской империи. Маркиз Р. Солсбери в своем меморандуме от 1 апреля 1878 года выступал против предоставления Болгарии выхода к Черному морю, возвращения России Южной Бесарабии, присоединения к ней Батума. Тогдашним VIP персонам в Лондоне и Вене даже в кошмарных сновидениях не приходила в голову мысль о предоставлении независимости Сербии, Румынии и Черногории. Расчеты полетели кувырком. И уж делом дипломатического искусства было выдать достигнутый в Берлине компромисс за свою блистательную победу.

В России дурная слава трактата изживалась долго и мучительно трудно. Сейчас в исторических трудах утвердились взвешенные и здравые оценки. По словам академика А. Л. Нарочницкого, «западным державам удалось ослабить, но не зачеркнуть результаты русско-турецкой войны и освободительного движения балканских народов». К. Б. Виноградов свидетельствовал: «Британия и Австро-Венгрия не смогли существенно изменить условия Сан-Стефано, которые касались непосредственно России. Берлинский трактат, в сущности, явился гигантским компромиссом». Близка к ним в своих выводах Барбара Елавич: «Сравнивая его (результаты. – Авт.) с сумасбродными устремлениями панславистов, они, конечно, не являются дипломатической победой, но сомнительно, чтобы при сложившихся обстоятельствах можно было добиться большего»[780]. В суждениях нет противопоставления одного акта другому, Сан-Стефанский договор – звено в процессе мирного урегулирования, позволившее в ряде случаев поставить конгресс перед наличием договоренности с Турцией.

Отечественные средства массовой информации, похоже, за прошедшие 130 с лишним лет с места не сдвинулись и по-прежнему пребывают в упоении от творения Н. П. Игнатьева. Выходящий массовым тиражом журнал «Вокруг света» утверждает: «Финал. Сан-Стефанский триумф, Берлинский позор»[781].

Язык не поворачивается клеймить позором договор, перечеркнувший последние тяжелые для России итоги Крымской войны, вернувший ей Южную Бессарабию, позволивший ей присоединить некоторые территории в Закавказье, признавший государственную независимость Сербии, Румынии и Черногории, восстановивший, после почти 500-летнего перерыва, государственность болгарского народа, нанесший Османской империи удар, от которого она уже не оправилась, похоронивший доктрину статус-кво, с помощью которой она держалась на ногах под сенью своих покровителей во главе с Великобританией, перекроивший всю систему защиты британских интересов, перенесший ее центр из зоны Черноморских проливов к Суэцкому каналу. Наступила новая эпоха в истории полуострова, первую скрипку в ней стали играть сами балканские народы.

Глава XI

Российская дипломатия в «пороховом погребе Европы»

1878 год – великая дата в истории Балкан. Они из арены соперничества держав превратились в регион самостоятельного развития населявших их христианских народов. Державы на это развитие влияли, но не они его определяли.

Россия стерла последние следы Парижского мира 1856 года. Итоги Крымской войны столкновения России с коалицией Великобритании. Турции, Франции, Сардинии и, в плане дипломатическом, Австро-Венгерской монархии не выдержали испытания временем. В британской историографии крымская эпопея именуется войной ненужной, бесславной, бессмысленной и даже глупой. Можно добавить еще один эпитет – навязанной России. Обороной Севастополя отечественная армия прославила себя в веках. В стране не появилось ничего похожего на синдром побежденного, отвагу ее солдат признавали и враги. В анализе ее результатов на первое место для России