Настрогав целую охапку слабеньких гипотез, он все же медленно пошел вперед. Пройдя пять метров, понял, что найти очевидную ловушку не удастся. Придется идти как по минному полю. Миновав метров десять, Кирилл замер как вкопанный. Он готов был поклясться, что слышит шаги. Сделав на время самым главным органом организма ухо, Кирилл понял, что звук медленно приближается. «Ей-богу, идет кто-то! — понял он. — Главное, чтоб этот кто-то был доброжелательно настроен».

Несколько секунд спустя уже можно было отчетливо разобрать тихий звук голоса. Он не то ритмично напевал, не то читал стихи. Порывшись в пыльных архивах своей памяти, Васютин готов был поспорить, что это детская считалочка. А еще через пару секунд она показалась ему чертовски знакомой. И звук шагов такой, как будто кто-то бежит вприпрыжку. Сомнений не было, к нему приближался ребенок. Скакал вприпрыжку. И считалка была ему очень знакома, но откуда? Внезапно Кирилл понял, что так декламирует детское коллективное творчество его сын Женька. А звук все нарастал. Сделав еще пару шагов вперед, Васютин решил остановиться, ожидая развязки.

Острая эмоция, балансирующая между экстазом счастья и приступом паники, кольнула его сознание, заставив вздрогнуть. Поначалу мозг отказывался принять то, что он отчетливо воспринимал — к нему вприпрыжку бежит сын. Он узнал его по особому тембру голоса. И поборов нервный ступор, он с трудом сдвинулся с места ему навстречу. Неверие, смешанное с восторгом, длилось всего несколько секунд. Затем грянул шок. Он совершенно отчетливо слышал Женькин голос и даже мог разобрать слова считалочки про ножик, туман и карман. Ошибки быть не могло, ведь голос своего ребенка — самое святое звучание во Вселенной. Справившись со ступором, Кирилл рванул вперед по коридору навстречу своему ребенку.

Прямо на бегу в нем разбушевался разрушительный конфликт:

«Они тебе противостоять обещали, если станешь семью искать. Какие-то провалы невиданные сулили и хозяина, который живьем ест. И сразу же после этого Женька бежит к тебе, живой, веселый, считалочку напевает. Ты идиот? Стоп! Это что-то опасное, созданное специально для тебя!» Продолжая бежать, он понимал, что не увидит Женьку. Понимал, но не мог поверить, как не верят люди в раковый диагноз, когда они еще полны сил и ничего не болит.

Остановился он лишь тогда, когда сынишка выскочил из-за поворота. И тогда он принял этот невероятный счастливый исход. Принял на какую-то долю секунды, ведь спустя мгновение все стало понятно. Ребенок, его родной ребенок, остановился, смотрел на него и улыбался. Не кинулся к нему в слезах, не вскрикнул от неожиданной радости. Просто встал. «Вот оно — принципиальное отличие этого отдела. Фальшивые люди», — мелькнуло в голове у Васютина.

— Папочка! — капризно произнес не его сын, совершенно идентичный его сыну. — Папочка, что ж ты за урод-то такой, а? Ведь дядя Аристарх сказал тебе, что не надо нас здесь искать! А ты не послушался. И что, как ты думаешь, сейчас со мной будет из-за твоего ментовского упорства? А вот ты отгадай!

Васютина волнами колотил нервный озноб.

— Кто ты такой? — спросил он дрогнувшим голосом, рассматривая фальшивого человека. Видеть сына, пусть и не настоящего, было чертовски больно.

— Я Женя Васютин. А ты — жестокий ублюдок, папуля. Будешь отгадывать?

Васютин промолчал, утерев выступившие слезы. Он хотел было отвернуться, но не смог. Вид сынишки притягивал его взгляд, словно он был под гипнозом.

— Значит, не будешь? Ну и не надо. Ты просто знай, что все это произошло со мной из-за тебя. А могло бы и не произойти, если бы ты, мразь тупая, просто-напросто наскреб бы немного мозгов, чтобы понять, с кем имеешь дело. А теперь — вот чего… Смотри!

Сказав это «смотри» задорным звонким голоском, Женька деловито достал из кармана небольшой походный нож.

— Острый! — восторженно произнес он, осторожно потрогав лезвие пальцем. Ловко перехватив его в правую руку, он широко размахнулся…

«Закрой глаза!» — взвизгнуло у Кирилла где-то в самом центре души. Но он не успел.

…размахнулся и рывком воткнул лезвие по рукоятку в шею. Оно вошло слева, на уровне челюсти. Алые брызги веером обдали плиточный пол.

— Мне, папочка, очень больно, чтоб ты знал, — сказал он и рванул нож вправо, распоров шею. Кровь хлынула тугим напористым потоком, заливая нарядный бежевый костюмчик, отчего он быстро становился бордовым. Рванув еще раз, Женька полностью перерезал себе горло, после чего, перехватив нож поудобнее, с силой повел ножом в обратную сторону, обнажив шейные позвонки. Уверенно полоснув еще раз, он схватил себя свободной рукой за волосы, откинув голову назад. Приноровившись, ударил ножом в позвонки, глубоко воткнув лезвие. Немного покачав залитый красным нож, он стал с треском ломать кости. Быстро справившись с ними, принялся протяжно полосовать мышцы, на которых еще держалась голова. В несколько движений закончив собственную казнь, он поднял голову на вытянутую руку и протянул ее вперед.

— Вот как я умею! — произнесла голова сквозь пузырящиеся потоки крови, льющиеся изо рта. Размахнувшись, обезглавленный труп ребенка кинул голову в сторону Васютина. Упав в нескольких метрах от него, она сказала, хрипло булькая:

— Это тебе на память. Своди башку в «Макдоналдс». Хэппи милл, мороженое. Дети это любят.

Пошатнувшись, тело упало, глухо стукнувшись об пол.

— Тихо! Тихо! Это шоу, просто очень реалистичное. Фильмы ужасов видел когда-нибудь? Ну и чего тогда психовать? Тихо! Просто картинка! Картинка, и все! И все! — сиплым шепотом заговаривал себя Кирилл, словно строя плотину, чтобы не подпустить к себе эмоции, которые были куда сильнее любого страха. Несмотря на все усилия, в нем урча закипала нервная дрожь, а в горле почти физически чувствовался нож.

«Контроль! Контроль! — приказывал себе Васютин, стараясь удержаться под ударом адреналиновой волны, разбивающейся об его выдержку. Его психика трещала по швам, грозясь расползтись в лоскуты. Внезапный приступ рвоты согнул его пополам, а перед глазами поплыли мутные алые круги. — Держись! Иначе все зря! Контроль! Поблевать можно, сломаться — права не имеешь!»

Отвернувшись от лежащей головы, он сел на пол, пытаясь укротить крупную конвульсивную дрожь. Слезы полились из глаз, а дыхание пустилось в рваный джазовый ритм от непредсказуемых спазмов. С трудом отдышавшись, Васютин попытался подняться, но мелко вибрирующие ноги не слушались его. Тогда, встав на четвереньки, он пополз мимо обезглавленной копии Женьки, стараясь не обращать внимания на огромную алую лужу, которая тянулась к нему узким отростком, словно пытаясь лизнуть.

Оставив труп фальшивого сына позади, Кирилл с третьей попытки все же встал на ноги и, чуть шатаясь, пошел вперед.

«Вот в чем была угроза Аристарха, — догадался он, гоня от себя жуткую картину Женькиного самоубийства. — А может, это не просто угроза? Нет, Женька жив. И Оля тоже. Они нужны им, чтобы отдавать энергию во время провалов. Провалы… С чего же они здесь начинаются?» — думал он сквозь обрывистые кровавые картинки, которые настырно лезли ему в голову.