— И как ни странно, но спасение одно — сойти с ума. Я убивал и был почти счастлив. Чем больше крови, тем… легче. А ты позвал меня. Сказал, что я нужен. Нужен! Тебе следовало посадить меня на цепь. И запереть в том подвале. Я все ждал, когда же ты сообразишь, а ты… ты верил мне. В итоге вот что получилось.

— Чего от тебя хотели?

— Чтобы я уехал из Города. Ненадолго. Всего пара недель… благо, предлог подходящий. Пушки, заговор мастеров, призрачная надежда поймать Кормака… а там и задержаться можно. У меня ведь случались срывы. И случай подходящий. Дознание. Нервы. Кровь… на мраморе кровь. Белый пол и лужа, которая начала подсыхать. Сверху пленочка, плотная такая, достаточно плотная, чтобы муху выдержать. Их много быть должно было, но ползла только одна. Я ее вижу каждую ночь. Эту лужу и эту муху. Я знаю, что мне надо смотреть дальше, но не могу.

Возможно, темнота — не самый худший из кошмаров.

— Лужа расползается, сначала медленно, но чем больше она, тем быстрее движется. И в конце концов, весь мир тонет в крови.

— Ты мог рассказать.

А Кайя мог спросить. Но о некоторых вещах спрашивать не принято.

— Наверное, следовало. Но мне казалось, что я сильнее. Я справляюсь. Я почти нормален. Все сумасшедшие так говорят.

Но однажды появился кто-то, кто предложил все починить, не прошлое, но настоящее.

Шанс.

— Не будь олухом, — жестко сказал Магнус. — Не ищи мне оправданий. Я пошел на сделку с Хаотом. Я не знал, что именно они готовят, но подозревал, что вы не справитесь. Не вашего уровня противник. И все равно согласился. Я уехал. Я скрыл информацию, которая все меняла и давала вам хоть какой-то шанс. Я разрушил твою семью.

Да. Наверное.

Но и награду не получил, иначе не лежал бы здесь.

— Они тебя обманули?

— Нет. Не они. Я сам себя обманул. Она и вправду была… почти такой же. Внешность. Голос. Запах. Вот только… подделка. Посредник пытался выяснить, что не так. Он гарантировал полное сходство. А я не мог объяснить. Просто знал — подделка. Ложь. Издевка и…

— Ты ее убил?

— Да.

Но исправлять что-либо было поздно. И выдуманный срыв стал реальным.

Кайя открыл окно и, опершись на широкий подоконник, втянул воздух. Ему нравилось, что он вновь способен различать запахи и цвета, чувствовать кожей ветер, тепло и шершавую занозистую поверхность оконной рамы. Неровности стекла.

Все и сразу.

— Если в тебе осталась хоть капля мозгов, ты воспользуешься случаем, — голос Магнуса мешал сосредоточиться. Там, снаружи, доносились голоса. И звонкие удары молота по наковальне. Меч? Плуг? Подкова? Дым кузниц пахнет иначе, чем тот, что идет от пекарни.

Разве не чудесно, что Кайя дано различать их?

— Меня покромсало так, что никто не удивится…

— Если я захочу тебя убить, я не буду прятаться за обстоятельствами, — Кайя потрогал жесткий лист плюща. Зеленые плети обвивали башню, устремляясь к самой крыше.

— Болван.

— Какой есть.

Он ведь желает смерти. Из-за совести. Из-за сна, который возвращается раз за разом. И потому, что просто устал жить. Магнус воспримет приговор с облегчением.

Милосердие?

Кому оно нужно.

— Это был и мой просчет, — на раскрытую ладонь села птица, серая невзрачная камышовка, она вертела головой, царапала пальцы острыми коготками, трясла крыльями, но не смела улетать. Кайя позвал ее и держит. С птицей просто. Люди — дело другое. Их не удержать силой воли. — Мне нравилось думать, что с тобой все в порядке настолько, насколько это возможно. Ты был мне нужен. Я тебя использовал, не особо представляя, чего тебе это стоит. Ты же слишком меня оберегал и молчал.

А что было бы, если бы Магнус отказался?

Сумел бы он переиграть Кормака? Вытащить Тиссу? Поймать Тень, пока охота за ней имела смысл? Предотвратить самоубийство Макферсона? Сохранить равновесие в Совете?

Остановить снайпера.

И не позволить Хаоту войти в Башню?

Пожалуй, даже система не дала бы однозначного прогноза.

— Не так давно посредник пытался связаться со мной снова, — Магнус болезненно скривился. — Я не стал с ним разговаривать.

Поэтому они вышли на Урфина.

Жаль, что письмо запоздало. Знай Кайя то, что знает сейчас, Урфин не ходил бы под меткой, а у дяди появился шанс разобраться со своей совестью.

— Ты останешься здесь, — Кайя неприятно говорить то, что сказать придется. — О твоей… ошибке знаю я. Урфин.

— Изольда?

Скрыть не получится. Кайя хотел бы, не ради Магнуса, но…

— Ясно.

— Для всех остальных — ты сильно пострадал при взрыве. Настолько сильно, что я опасаюсь за твой разум. Ты не покинешь пределов этой комнаты до тех пор, пока я не позволю. А когда позволю, отправишься туда, куда будет сказано. Твои приказы не будут исполняться. И… дядя, я надеюсь, что ты не попытаешься сбежать.

Развел руками. Это согласие?

— Если что-то будет нужно — проси. Гайяр исполнит любую просьбу.

— Ненавидишь меня?

— Хотел бы, — Кайя может позволить себе честность, это просто, как отпустить несчастную птаху. — Было бы проще. Я… помню ее. И тебя тоже. Как ты нас из лесу забрал. Приехал и забрал, несмотря на то, что отец не терпел вмешательства. Ты единственный мог ему перечить. Или как с лодкой управляться учил. Нырять. И чтобы на глубину. Как Урфину сопли кровавые вытирал после наших с ним занятий… и как со мной нянчился. Как я могу тебя ненавидеть?

— Ты неисправим.

— Наверное. Лучше… — Кайя почти позволил себе отступить. К чему продолжать разговор, который, скорее всего, не имеет смысла. Прошлое мертво во всех его проявлениях, а через пару дней решится, выживет ли будущее. — Лучше расскажи мне, почему мой отец был… таким, как был. Он меня ненавидел, и в то же время у него получилось не убить.

— Нет, — скрюченные пальцы Магнуса коснулись щеки. — В нем никогда не было ненависти к тебе. Во всяком случае, когда Арвин еще отдавал отчет в том, что происходит. Он пытался научить тебя защищаться. Кайя, ты… ты был…

— Не таким.

— Таким. Но мягким, понимаешь? Ты всегда и во всем искал компромисс. Уступал, где только можно было уступить. И где нельзя, тоже, пытаясь найти какое-то равновесие в обстоятельствах. Тем, кого ты любишь, ты готов простить и спустить все.

В этом мире не так много людей, которых Кайя любит.

Дядя его предал.

Изу предал он.

Урфину молчаливо позволил ввязаться в авантюру с почти гарантированно смертельным исходом.