Что же такое нравственность? Это тоже кодекс правил, но несколько иного характера. Нравственность основана на системе одобрения или осуждения тех или иных поступков обществом, то есть коллективом окружающих тебя людей, среди которых ты вынужден жить. Социум одобряет те поступки, которые приносят пользу всему обществу. Если ты поступаешь так, то социум признаёт тебя общественно полезным и значимым для жизни общества. Твой ранг высок, тебя считают благонадёжным, уважают, к тебе прислушиваются, а иногда тебе делегируют права управления (вместе с обязанностями). Об этом говорилось в главе «Мужчина и цивилизация», где шла речь о селекции людей по признаку низкой примативности в древних обществах. Но если ты следуешь эгоистическим инстинктам и тем самым нарушаешь покой и порядок общества, вносишь конфликт и мешаешь ему развиваться, то такое поведение осуждается моралью, а социум признаёт тебя негодным, изгоем, недостойным того, чтобы с тобой иметь дело. В древности за нарушение моральных устоев людей изгоняли, сейчас предают остракизму. Здесь — влияние на инстинкт коллективности человека (человек есть животное социальное, общественное, стадное). Так нравственность управляет поведением человека, дёргая струны иерархического и стадного инстинктов человека. Нравственность же — это внутренний кодекс поведения человека, который соответствует той морали, которую исповедует общество.

Религия, закон и нравственность в разных обществах могут различаться при сравнении нескольких социумов. Например, в период дикости и до него каннибализм считался абсолютно нормальным явлением, а сейчас он глубоко аморален и противозаконен.

Конечно, даже при одинаковом влиянии на всех членов общества в любом социуме встречаются люди, которые ведут себя по–разному. Одни законопослушны, спокойны и миролюбивы. Другие, наоборот, постоянно преступают закон, совершают антиобщественные или просто гадкие поступки. Не касаясь психических отклонений (типа лобных пароксизмов или клептомании), можно сказать, что это зависит силы инстинктов. У людей с высокой примативностью инстинкты то и дело вступают в конфликт с воспитанием и побеждают. У людей с низкой — воспитание держит инстинкты под контролем, и те взбрыкивают лишь изредка и несильно. Впрочем, от чего зависит сила инстинктов, мы рассматривали в главе «Ранг и примативность». Главное помнить, что инстинкты — слабые или сильные — есть у каждого.

Обобщая, можно сравнить инстинкты с диким зверем, который сидит в клетке (вольере), сделанной из закона, религии и морали. Это что касается цивилизованного человека. Инстинкты свободны в какой–то степени, как зверь, который может ходить внутри клетки. А теперь очень важная деталь: зверь (инстинкты) постоянно пробует на прочность прутья клетки. Ежеминутно. Каждая потребность заставляет инстинкт трясти и бить по ограждению в надежде, что сейчас–то где–то обнаружится слабина. И если инстинкт находит дыру или хотя бы маленькую лазейку в законе, религии или нравственности, он тут же вырывается наружу и тем самым заставляет человека действовать эгоистично, аморально, а иногда и противозаконно, во вред другим людям, но на пользу себе.

Если же какая–то из стен и вовсе становится слабой или исчезает совсем, то инстинкты не просто вырываются на свободу, а вальяжно, с ощущением собственной силы выходят на оперативный простор, и ничто не мешает их реализации. Поведение человека становится не просто эгоистичным, но ещё циничным — он уверен в собственной безнаказанности. Это касается любого, абсолютно любого человека.

Итак, в психике абсолютно любого человека инстинкты непрерывно борются с законом, моралью, нравственностью. В психике даже самого высокоморального человека сидит инстинкт, который только и ждёт, чтобы вырваться наружу, и только социальные ограничители не дают ему этого. Что будет, если, например, убрать закон? Очень просто — инстинкты вырвутся наружу, и мы через пару дней или недель окажемся в условиях джунглей, где сильный убивает слабого, ловкий обворовывает медлительного, а лживый обманывает честного. То же самое происходит в условиях, когда реализация элементарных инстинктов необходима для выживания. Психика человека отбрасывает мораль, ей плевать на закон, потому что на кону биологическое существование организма. Это подтверждается свидетельствами людей, прошедших через ГУЛАГ или фашистские концентрационные лагеря, голод и другие чрезвычайно опасные для жизни ситуации. Даже самые нравственные на воле люди буквально за пару недель становились просто животными, готовыми убить за пайку хлеба. Или убить, чтобы наесться мясом убитого. Повторяю, так вели себя те люди, которые вне ГУЛАГА и концлагеря были объектом для подражания: профессора, офицеры, учителя и т. п. Инстинктам было уже плевать на любую мораль, их задача — не дать организму сдохнуть от голода. Психика отбрасывала социальные ограничители как явление, вредное для биологического выживания организма.

Итак, поведение человека будет человеческим только в тех рамках, в которых социальные регуляторы и ограничители блокируют действие инстинктов. Чем слабее регуляторы, тем более эгоистичным, циничным, антисоциальным будет поведение человека. Если социальные ограничители убрать совсем, то человек станет вести себя как любое другое животное: обезьяна, волк или кабан. Не сразу, но через некоторое время, очень непродолжительное, инстинкты возьмут верх над остатками воспитания.

Вывод очень прост: не существует людей хороших или плохих, таких или не таких. Человек не ведёт себя как зверь не потому, что он «хороший», а потому, что социальные ограничители блокируют «зверя». Чтобы быть абсолютно точным, скажу, что существует ультрамизерная доля людей, которые выбиваются из этого правила. С одной стороны, это святые (и подобные им подвижники, жертвующие собой ради других), с другой — маньяки, которые ведут себя по–звериному даже в условиях действия социальных ограничителей. Однако доля этих людей в обществе ничтожна, и брать их во внимание нет смысла.

Чтобы не погрешить против истины, скажу, что есть ещё один механизм, который ограничивает эгоистичные инстинкты. Механизм, в отличие от вышеперечисленных, не внешний, а внутренний. Это любовь — влечение к объекту, который реально или потенциально реализует те или иные наши мотивации. На объяснении механизма любви останавливаться не буду — он предельно подробно рассмотрен в первых главах книги «Анатомия любви и фальшивок». Здесь интересно другое. «Органы» любви, такие как верность, страх потери, забота, помощь, деликатность и др. (подробнее — глава «Анатомия любви» в книге «Анатомия любви и фальшивок») блокируют, хотя бы частично, эгоистичное инстинктивное поведение по отношению к объекту любви. Однако любовь — дело непостоянное. Она может сменить объект, может пройти, особенно если протекает в виде бурной болезненной эйфории. Так что любовь — ограничитель временный и не слишком надёжный.

Что же применительно к практике? Практика показывает, что социальные ограничители сейчас стали очень слабыми, а в области межполовых взаимоотношений превратились в факторы со знаком «минус». Религия уже никого не удерживает — она стала в лучшем (или худшем?) случае набором ритуалов для людей, которые стараются показаться лучше, нравственнее, чем есть на самом деле. Это пустосвяты и пустосвятки. Искренней веры и страха перед Богом у них нет, они всего лишь выполняют ритуалы, которые давно формализировались или превратились в языческие действа, что–то вроде приворотов. Нравственность пала вслед за религией. Обмануть ближнего сейчас — самый смак и показатель умения жить, успешности. Закон ещё держится — но не там, где дело касается межполовых взаимоотношений. Нынешний антисемейный кодекс делает мужчину абсолютно бесправным, а женщине развязывает руки для любых махинаций и афер, начиная с подложного отцовства и заканчивая отъёмом детей, имущества и алиментов с помощью развода. Сейчас количество разводов в некоторых регионах достигло 103% от количества заключённых браков. Развод — самый печальный, но единственный и закономерный исход современного «официального брака», заключаемого по антимужским и антисемейным законам. В главе «Дискриминация мужчин» об этом было сказано достаточно.