СТЕКЛОТАРОВ. Это, конечно, театральная революция.

СВЕРЧКОВ. Во всяком случае, ни Вахтангов, ни Мейерхольд до такого не додумались. Хоть и великие, но… не гусары.

ХИМИКАТОВ. Тс-с. Теперь нам открывается тайна интриги. Понятно, почему инкогнито. Зачем кодовое название операции и шифровка информации… Революция всегда предполагает особую конспирацию. Аттракцион-люкс!

СТЕКЛОТАРОВ (хватаясь за голову). О-о-о, старый… о-о-о, старый…

МИЗИНЧИКОВА. …мудрец.

СТЕКЛОТАРОВ. О-о-осёл! Ведь говорили умные люди: садись на заслуженный отдых. Так нет, захотелось золотое яичко высидеть… ну, персональную пенсию. Вот и высидел… революцию… О-о-о…

МИЗИНЧИКОВА. Осёл.

СТЕКЛОТАРОВ (уточняет, хватаясь за грудь). Жаба! Теперь нас объявят не просто консерваторами, а контр-р-р-ре… Ну а контру, сами понимаете, — и в хвост, и в гриву, и — дальше канализации… Вот на что нам инкогнито своим «ка» намекает… Что же SOS… что делать? Может, занавес? (В зал.) Достопочтенная Сцилла… Ну в смысле — дорогие зрители! Давайте разбежимся. Вы — по домам, мы — по врачам. Пока не поздно. Ну?

«Э-э-э!»

МИЗИНЧИКОВА. Публика категорически против. Вон какие сердитые глаза! Как у моего третьего мужа, когда он меня ревновал. Разумеется, к столбу…

СВЕРЧКОВ. Между прочим, с этим столбом вы и сочетались четвертым браком.

МИЗИНЧИКОВА (на него). Ух, зюйд-вест… (В зал.) Поняла, поняла. Надо воспользоваться тем, что эта столичная штучка у нас в руках, вытащить его, тепленького, прямо на сцену и…

СВЕРЧКОВ (в зал). Сэр, ушки на макушку! Тоже хотите новую жизнь начинать? А жениться не страшно?

МИЗИНЧИКОВА (толкает его). …и?

СВЕРЧКОВ. …и выведать с помощью зала, какую они там затеяли революцию. А дальше видно будет…

ХИМИКАТОВ. Главное — была бы интрига.

СТЕКЛОТАРОВ. Ох, что-то у меня ишиас зачесался. И грудная жаба заквакала… Посоветуюсь с ветеранами. Я их по копчику понимаю. Если копчик влево — значит, надо усилить. Копчик вправо — ослабить. Вперед — разрешить. Назад — запретить. Прямо, как истукан, — значит… нет, не то подумали… махнуть рукой. Ну-ка, ветераны, копчиком, копчиком! Не страшно: столичную Харибду прямо на сцену и прямо за ишиас… ну, за хвост? (Всматривается в зал.) Махнем рукой? (Восхищенно.) Какая Тьмутаракань! Не боится даже нашей столицы.

СВЕРЧКОВ. Где наша каша ни пригорала! В крайнем случае, запьем шампанским. Прямо из горлышка.

Общее оживление.

СТЕКЛОТАРОВ. Герой! Грудь колесом — и на амбразуру!

СВЕРЧКОВ. Может, лучше героиня?

МИЗИНЧИКОВА. На амбразуру? Не мое амплуа.

СТЕКЛОТАРОВ (взглянув на нее). Это как посмотреть. Героиня грудь колесом, пожалуй, лучше. Ярко, выпукло… аж зажмуриться охота.

СВЕРЧКОВ. А мы уж колесом — спину… (Шутовски кланяется, но за спиной крутит кукишем.)

МИЗИНЧИКОВА. Ах, как интеллигентно.

СТЕКЛОТАРОВ. Гамлет, будьте интеллигентом, спрячьте кукиш в карман. Вот так, по-эзоповски, по-крыловски…

ХИМИКАТОВ. Предлагаю провозгласить здравицу высокому гостю. И чтобы ее подхватил весь зал. (Зрителям.) «Слава-ва!» Дружно, громко, вдохновенно. И-раз, и-два, и-три!

Реакция не та.

СВЕРЧКОВ. Наш зритель — не хор Александрова, чтобы столичному начальству серенады петь.

ХИМИКАТОВ. Смотря какой дирижер. Ассистенты! (Жест за кулисы, потом снова — команда залу.) И-и-и… (Взмах рукой.)

Внезапно звучит словно гром: «Слава! Слава! Сла-ва!»

СТЕКЛОТАРОВ. Ва-ва-ва… Аж мороз по коже.

ХИМИКАТОВ (горделиво). Классика нашего цирка. Руководство обожает.

СТЕКЛОТАРОВ. Значит, бюст, кукиш, ва-ва-ва… Что еще? Ага! Харибде ни слова про забавную историю. Ни-ни. Дескать, мы тут вовсе не забавляемся. Мы тут это… того… мировую классику играем. (В зал.) Ты помнишь, публика, что такое мировая классика? Это Шиллер, Шеридан, Шоу… Ну и, конечно, этот… который самый-самый… прямо наш царь и бог… тоже на букву «ша»… Кто помнит? Ты, галерка? А ну! (Прислушивается.) Шварц? Какой такой?.. Негр? Где вы видели, чтобы Шварц и вдруг негр!.. Ах, Шварценеггер… Фу на тебя, галерка!.. А вот ветераны правильно подсказывают: Шекспир… Чтобы ты знала, галерка: Шекспир — это… это вершина… вершина… как его… ну который в парной… сердечникам и беременным противопоказан… Ветераны, неужели и вы не помните? От слова «ух»… Ухо…уха… Надо же! Совсем недавно вроде бы эта самая штуковина в моде была. И вот никто не помнит. Ух ты, ух…

МИЗИНЧИКОВА. Дух, что ли?

СТЕКЛОТАРОВ. Ага. Вершина духа… Значит, бюст, кукиш, ва-ва-ва, Шекспир… И еще это… У нас с тобой, публика, все время должно быть полное… как его… ну которое у молодоженов в медовый месяц… на букву «е»…

МИЗИНЧИКОВА. Сейчас ляпнет! Единство?

СТЕКЛОТАРОВ. Ага. Все время на букву «е».

Возглас: «Э-э-э!»

СТЕКЛОТАРОВ. Во-во. Если что не так, сразу: «Э!»

МИЗИНЧИКОВА. И глазами нам…

СВЕРЧКОВ. И ушами…

СТЕКЛОТАРОВ. И задами… ну в смысле — копчиком…

ХИМИКАТОВ (жест-команда за кулисы). Алле… гоп!

На сцене, поддерживаемый АДМИНИСТРАТОРОМ, появляется реви… Впрочем, пока документы этого типа мы не видели, а поэтому будем называть его «НЕКТО». Ничем не примечателен, кроме того, что крепко пьян. Пока не осознает, что находится на глазах у публики.

НЕКТО. Чур об мой пиджак руки не вытирать.

АДМИНИСТРАТОР. Я не вытираю.

НЕКТО (самодовольно). Шутка. Обслуживанием доволен. Везде бы так. А то не успеешь глазом моргнуть, тык-пык — об тебя уже руки вытерли.

АДМИНИСТРАТОР. У нас салфетки.

НЕКТО. И чашечки. Везде бы так. А то ширь-пырь в бумажный стакан. Пей, ханыга. Неку… некультура! Что мы пили?

АДМИНИСТРАТОР. Парное молоко.

НЕКТО. Буль-буль… Под матрасом… хи-хи…

АДМИНИСТРАТОР. Под одеялом.

НЕКТО. Хорошо пошло. Просто озвереть… Сколько с меня?

АДМИНИСТРАТОР. Когда-нибудь…

НЕКТО. Когда-нибудь — это ку… культура… Только ша… между нами. А то прослышат в нашей ЦУК — обязательно дойдет до Самого. У нас теперь новый Сам. Мы его зовем: Самый Сам. У-у-у…

СТЕКЛОТАРОВ подталкивает МИЗИНЧИКОВУ и СВЕРЧКОВА: на «амбразуру».

МИЗИНЧИКОВА (кокетливо). Здравствуйте!

СВЕРЧКОВ. И да здравствуйте! (Церемонно раскланивается, но за спиной, работая на публику, крутит кукишем.)