Ахлерой со своим отрядом должен был встать на пути обоза и первым метнулся вперед, крепко сжимая опущенный к земле паранг. Оказавшись рядом с двумя воинами, шедшими впереди колонны, он в четыре движения буквально искромсал их, и густая авидронская кровь забрызгала всё его лицо. Возница на головной повозке изо всех сил подхлестнул лошадей; животные дернули телегу и рванулись вперед, едва не затоптав малла, который, впрочем, ловко скользнул в сторону, отделавшись царапиной на лице.

Ахлерой не сразу пришел в себя от того счастливого безотчетного чувства, которое испытал, убивая авидронов. Когда же он опомнился и огляделся, везде уже исступленно сражались его воины, а в двадцати шагах лежала вверх колесами злосчастная повозка. Рядом взбрыкивали, пытаясь подняться, раненые лошади; кругом валялось содержимое разбитой телеги: бочки, мешки, амфоры и всякая мелочь.

Циниты Инфекта оказали нападающим ожесточенное сопротивление. Те из них, кто не пострадал в самые первые мгновения боя, сгрудились, создав некоторое подобие строя, и решительно защищались. Через некоторое время многие из них погибли от стрел и метательных топориков, но и маллы понесли значительный урон от самострелов, дротиков и метательных ножей.

В конце концов остатки обозного охранения и с ними десяток возничих заняли круговую оборону посередине каравана и некоторое время успешно отбивались. Горцы во главе с Бредероем яростно кидались в бой, но авидроны, повинуясь единой команде, прикрывались щитами и выставляли навстречу копья и мечи. И только когда на помощь Бредерою подоспел Ахлерой, а чуть позже, с другой стороны, и Бахи, с коротковолосыми покончили.

– Благодарю тебя, Якир! Ты принес мне столь желанную победу! – произнес Ахлерой, поцеловав свой золотой медальон.

К одноглазому вождю подошел Бредерой, тоже весь в крови, с обагренным мечом, с которого еще стекали тягучие темные капли.

– Теперь я вижу: ты – малл, – сдержанно сказал Ахлерой, что означало в его устах похвалу.

– Во славу Якира! – невозмутимо поблагодарил Бредерой, однако здесь уточнил: – Я не только малл, но и вождь.

Ахлерой сверкнул единственным бешеным глазом, но тут же поспешил улыбнуться, обнажив на редкость ровные и белые, как снег, зубы, и дружески хлопнул Бредероя по плечу:

– И вождь!

Послышался женский визг, потом рыдания и истошные крики. Оказалось, что в крытых колесницах везли несколько молодых красивых женщин – люцей, которые во время сражения затаились, надеясь на успешное сопротивление гарнизонных цинитов.

Малльские воины, завидев такое богатство, побросали прочую добычу и сбежались на шум. Они жадно накинулись на несчастных и, ошалев от похоти, в клочья изорвали их тонкие плавы. Озверевшие, опьяненные кровью разбойники не всегда успевали заметить, что истерзанное женское тело уже бездыханно.

Когда вмешались вожди, только одна женщина оставалась живой. Смуглая, совсем юная люцея, самая красивая из всех пленниц, забилась в угол колесницы. В руках она держала короткие кинжалы изящной работы и, отбиваясь, как могла, даже ткнула одного из горцев в шею, отчего тот мгновенно умер.

Несчастную разоружили, раздели и кинули на землю.

Бредерой, хотя и сгорал от нетерпения, с почтением уступил место Ахлерою, и тот первым насладился черноволосой воительницей, горячей уроженкой берегов Ночного моря.

За вождями последовали остальные. Чем дальше, тем больше ожесточались мучители и тем изощренней становились их истязания. Но девушка каким-то чудом держалась: была не только жива, но и находилась в сознании.

Наконец Бредерой, глянув на нахмурившегося Ахлероя, отогнал обезумевших соплеменников. Люцею привязали между двух стволов эйкуманги. Бредерой подал знак лучникам: те вложили стрелы и прицелились.

– Ты убила малла, нашего брата, и поэтому умрешь, – сказал люцее горец в шкуре снежного барса.

Та лишь обессиленно повела головой, скользнув по лицу воина безумным взглядом, и равнодушно отвернулась.

Лучники выпустили стрелы. Многие из них пронзили тело девушки насквозь. Люцея обмякла и повисла на веревках.

Еще в самом начале пленных решили не брать: это было слишком опасно. Поэтому всех, кто выжил, умертвили. Спешили – времени потеряли слишком много. Потом занялись осмотром и перегрузкой добычи. Она оказалась огромной. В сундуках среди предметов роскоши обнаружили женские украшения: кольца, серьги, ожерелья, браслеты – всё из бронзы, серебра, паладиума и золота.

Одноглазый вождь заметно разволновался и неохотно сказал Бредерою:

– Половина товара твоя.

Тот лишь усмехнулся в ответ:

– Бери себе все. Мне ничего не нужно.

Ахлерой застыл от удивления.

– Я искал не наживы, но мести, – объяснил Бредерой. – Мести за отца и за весь свой род. И это только начало!

– Что ж, Бредерой, твои слова так же прекрасны, как эти горы. Теперь ты мне – брат.

– И ты мне брат, Ахлерой.

Суровые горцы обнялись.

В родовом селении Ахлероя Бахет-меги буйствовал праздник. Приносили жертвы Якиру и другим богам, пили шилу, состязались в игре на музыкальных луках, танцевали. Пылали костры. В глубоких чанах готовился гаракуш, бараний аромат которого был слышен за тысячи шагов. На многих малльских девушках можно было увидеть чужеземные украшения из дорогих металлов. Мужчины же хвастались новым оружием.

Вслух говорили о том, что отмечается один из местных праздников, но про себя все до единого знали, что Ахлерой торжествует по поводу важной победы над авидронами. Среди приглашенных из других племен были дружественные вожди и знатные воины, а также новый вождь – Бредерой, которого славили пуще всех.

Селение Бахет-меги делилось на верхнее и нижнее. В верхнем, высеченном в скалах, жили в основном белобородые, не желавшие спускаться с гор, и там распоряжался отец Ахлероя – старый мудрый Аквилой. Нижняя деревня располагалась в извилистой лощине и состояла из множества конических глиняных построек. Их высилось довольно много, потому что у маллов каждый взрослый мужчина имел по два жилища – одно для жены и детей, другое – для себя и для приема своих друзей. Между селениями было четыре тысячи шагов трудного пути.

В разгар праздника одноглазый Ахлерой вдруг оставил друзей, вскочил на коня и отправился в верхнее Бахет-меги. Он явился к своему отцу, выказав при встрече особое почтение, и пригласил его принять участие в празднестве. Аквилой разгневанно отчитал сына, словно мальчишку:

– Своим поступком ты навлек беду на себя, на весь наш род и на все малльские племена. Я всю жизнь посвятил тому, чтобы маллы жили в мире и покое. Чтобы ладили между собой и с нашими непростыми соседями. Я всю жизнь твердил тебе, что маллам нужна дружба с Авидронией. Это – единственное, что позволит нам выжить. Ты же пренебрег моими советами. Ты разрушил все, что я с таким трудом создавал. Ты погубишь маллов. Уходи…