Странно, но тон Лаптева можно было назвать вполне дружелюбным. Он говорил с бывшим офицером со снисходительностью хозяина положения.

– Вот ты меня кулаком по морде. А не боишься, что это тебе по возвращению в Ташкент припомнят?

– Я вашей власти не присягал!

– Это как же? – насторожился Лаптев. – А чего тогда в экспедицию попёрся?

– Ваши чекисты мобилизовали меня, как человека хорошо знающего обстановку на границе. А чтоб я чего не выкинул, мою сестру с мужем в заложники взяли.

– Так, значит, ты не по идейным соображениям с нами пошёл, – понимающе покачал головой Лаптев и обратился уже к Лукову:

– Эй, начальник, ты слышал? За этим потенциальным контриком глаз да глаз нужен. А ты меня в это тревожное время под арестом держишь!

* * *

Солнце клонилось к закату. Разведчикам удалось случайно обнаружить яму с дождевой водой. Все были счастливы при виде вонючей, зелёной зацветшей воды. Одиссей приказал становиться лагерем. После ужина Ягелло собрал солдат на короткий инструктаж. Педант по натуре подполковник поступал так почти на каждом вечернем привале, как бы все не были измотаны и не валились с ног. Сегодня его «лекция» была посвящена тому, что необходимо делать для того, чтобы не быть укушенными каракуртом, скорпионом или змеёй, которых тут водилось великое множество. Одиссей тоже с большим вниманием выслушал рекомендации подполковника. А между тем вокруг началось настоящее светопреставление! Небо беспрерывно озарялось всполохами. Правда настоящих молний и грома пока не наблюдалось. Тем не менее, все с нетерпением ожидали, когда с небес хлынет долгожданный поток, и заранее приготовили всё, во что можно было запасти драгоценную воду.

В таком приподнятом настроении с надеждой, что утром воды будет вдоволь, люди разошлись по своим палаткам.

Но утром проснувшихся людей ожидали две скверные новости. Во-первых, за ночь на землю не упало ни капли. Странная беззвучная гроза прошла, оставив после себя страшную духотищу.

Вторая новость была ещё хуже: ночью кто-то отравил почти всех лошадей и мулов экспедиции. Правда на этот раз стоявшие посменно на часах красноармейцы дружно клялись, что за время своего дежурства глаз не сомкнули, тем не менее, они не заметили никого возле коновязи.

Однако Ягелло им не верил:

– Они понимают, что влипли, и пытаются выпутаться. Но я по глазам вижу, что кто-то из них врёт. Если снова ограничится непродолжительным арестом виновных, наступит анархия.

Ягелло настаивал на самом строгом наказании виновных. Ситуация была таковой, что на этот раз Одиссей действительно не чувствовал себя вправе единолично принимать решение. Поэтому согласился с предложением подполковника вынести вопрос о наказании для подозреваемых на военный совет…

Совет состоялся только в половине пятого вечера – из-за потери почти всего конского состава с выходом из лагеря пришлось повременить.

Кира и её муж пытались заступиться за обвиняемых. Кира стала объяснять, что лошади могли отравиться плохой водой или растущими здесь ядовитыми растениями. Археолог Кенингсон безоговорочно поддержал свою симпатию. В итоге, когда дело дошло до голосования большинство членов штаба высказались против расстрела подозреваемых. Таким образом, жёсткий подход подполковника к воспитанию солдат снова не нашёл понимания у соратников.

Следующим на повестке совещания был вопрос, как дальше обходиться без лошадей и вьючных животных. Ягелло бросил выразительный взгляд на Лукова и произнёс:

– Надо попытаться нанять в ближайшем селе киргизов-носильщиков, а пока всё, что не является для нас жизненно необходимым, придётся бросить здесь…

Через некоторое время после того, как участники совета покинули штабную палатку, и Одиссей остался один, в шатёр прокралась Кира. Она стала неуверенно объяснять, что её заставила вернуться находка, о которой она вначале не хотела никому говорить.

– Я понимаю, что это может оказаться простым совпадениям… Не хочу наводить на кого-то напрасное подозрение… Но мысль об этом с самого утра не даёт мне покоя…

Волнение тайной гостьи передалась Лукову.

– Прошу вас! – сделал приглашающий жест Одиссей. Но из-за охватившей его растерянности вместо походного стула указал на свою раскладную кровать. Этим он ещё больше смутил барышню, которая оказывается при всей своей внешней уверенности и внутренней силе, сохранила девичью застенчивость.

– Нет, напрасно я пришла! – передумала молодая женщина, и быстро направилась к выходу из палатки. Но Одиссей догнал её. Сам, поражаясь и радуясь внезапно пробудившейся в нём смелости, он очень деликатно взял гостью за руку и проводил к раскладному стулу.

– Уделите мне хотя бы пятнадцать минут своего времени. Если не хотите, можете не говорить о чём собирались. Я просто рад, что вы зашли. Хотите чаю?

Бровь молодой женщины удивлённо изогнулась. Одиссей со смущённой улыбкой пояснил, что из-за отсутствия воды он, конечно, не может предложить гостье настоящий чай, но ведь можно вообразить себя в иных – приятных обстоятельствах.

– Представьте, что я в гостях в вашем казанском доме, или же вы навестили меня в Москве.

Кира не сразу поняла и приняла предложенную ей игру, но постепенно смущение её прошло. Молодые люди принялись от души дурачиться, изображая, будто и в самом деле наслаждаются бутафорским чаем. Словно маленькая девочка Кира увлеклась необычной забавой. То и дело заливисто смеясь, предлагала партнёру действовать в новых обстоятельствах:

– А вот заходит наша горничная Биби, и объявляет, что в передней появился господин Мозжеватов. Учтите, Одиссей он страшный зануда, и на дух не переносит москвичей.

– А я подсыплю ему яду в чай, пусть не ходит – весело брякнул первое, что пришло ему в голову Луков.

Игра тут же перестала быть забавной для Киры. Лицо её вновь стало озабоченным.

– Я хоть и говорила на совете, что лошади отравились сами, но я ведь не ветеринар – пояснила она. – Откровенно говоря, мне было жаль этих солдатиков. Господин подполковник человек решительный и жёсткий. Но и он ведь тоже может оказаться небезгрешным. И даже очень не безгрешным…

Одиссей почувствовал, что Кира неспроста повторила последнюю фразу. Это был уже даже не намёк. Она будто знала про Ягелло что-то компрометирующее, но по какой-то причине не спешила открывать карты. Лукова это огорчило и он фактически вступился за своего заместителя по военным вопросам:

– Не знаю, не знаю… Наверное, если бы здесь сейчас находился наш комиссар – товарищ Лаптев, то ваши слова наверняка пришлись бы ему по душе. Да и вообще после недавнего белого восстания в Ташкенте в каждом бывшем офицере видят предателя.

– Вы ослышались, я не говорила, что он предатель – рассердилась Кира. – Но как быть вот с этим!

Она порывисто извлекла из кармашка сложенный втрое мешочек уже знакомого Одиссею солдатского кисета. Развернула. И пояснила: