23 ноября 1914 г. в Константинополе была провозглашена «священная война». Халиф обращался к мусульманам всего мира: «Центральная Европа не избегнула бедствий, вызванных на Ближнем и Дальнем Востоке московитским правительством, которое, стремясь уничтожить благотворение Божества, этого дара нациям и народам, имеет лишь одну цель – поработить человечество и которое испокон веков выказало себя жестоким и озлобленным врагом человеческого благополучия, увлекая на этот раз в общую войну правительства Англии и Франции, национальная гордость которых имеет высшим удовлетворением порабощение тысяч мусульман и которые, все питаясь низким стремлением насытить их вожделения похищением свободы населения, подвергнутого их тираническому и незаконному господству, никогда не переставали проявлять застарелую ненависть, которая толкает их поколебать и ослабить насколько возможно халифат, потому что эта высокая власть составляет поддержку мусульманского мира и силу ислама»207.

Воспитанники французских лицеев и германских академий сочли необходимым прежде всего разъяснить причины своей ненависти к России.

Скоро они продемонстрируют свою способность защищать «благотворение Божества, этого дара нациям и народам», истребляя собственных подданных – армян, греков, арабов. В Константинополе и ряде городов Османской империи в ответ на эту декларацию прошло несколько массовых демонстраций, в столице они закончились погромами имущества подданных Антанты. Было частично разрушено здание русского генерального консульства, уничтожен памятник-часовня над могилой русских солдат в Сан-Стефано. Во вполне традиционной для турок манере вслед за этим разрушением последовало глумление над человеческими останками. Колокола с часовни направили в военный музей. Правительство приступило к массовому закрытию образовательных учреждений, принадлежащих подданным Антанты, и конфискации их имущества. Следует отметить, что объявление «священной войны» в союзе с христианскими государствами не получило однозначной поддержки даже в самой Турции, не говоря уже о ее арабских провинциях208.

Призыв халифа не нашел поддержки и среди русских мусульман. Их общины остались лояльными, в мечетях Казани, Уфы, Екатеринбурга, Новочеркасска, Екатеринодара и других городов прошли молебны о даровании победы над новым врагом. В Баку такой молебен собрал в соборной мечети около 10 тыс. человек209. Вечером 20 октября (2 ноября) 1914 г. в Тифлисе перед дворцом наместника состоялась многотысячная патриотическая демонстрация, а на следующий день генерал-адъютант граф И. И. Воронцов-Дашков принял делегации от армянского и мусульманского населения во главе с их духовными пастырями, заверившими его в полной лояльности своей паствы правительству. В своей речи наместник обратил особое внимание на необходимость сохранения внутреннего мира на Кавказе и в Закавказье210. Экзарх Грузии архиепископ Питирим обратился с воззванием ко всем жителям Кавказа и Закавказья: «Живите дружно между собой, без различия языка, народностей и вероисповедания». В Грузии прозвучали призывы «дать отпор врагу нашего общего отечества – России»211. Количество добровольцев было значительным. Уже 22 октября (4 ноября) последовало разрешение к формированию армянских и грузинских добровольческих дружин212.

Итак, партия сторонников войны в турецком правительстве победила. На Черном море это произошло не без помощи не санкционированных правительством действий адмирала В. Сушона. Обстрел русских городов произошел в последние дни Варшавско-Ивангородской операции. Планы германских военных на быструю победу были сорваны на всех фронтах. Вильгельм II в эти дни был настроен очень пессимистично. 28 октября 1914 г. он отметил: «Мы стоим совершенно одни и должны вынести поражение с достоинством»213. Вступление в войну Турции резко ухудшило стратегическое положение России. Маттиас Эрцбергер вспоминал: «…с августовских дней 1914 г. в Берлине постоянно рассчитывали на объявление Турцией войны; последнее заставило ждать себя дольше, чем предполагали, и, наконец, было вырвано неожиданным ударом, в котором участвовал главным образом Энвер-паша. Характерно, что в Константинополе было объявлено, что обстрел русских городов был совершен в ответ на атаку русскими кораблями турецких в Черном море. Часть министров в знак протеста против германской провокации подала в отставку214. В Германии по этому поводу была большая радость; теперь блокада России была в значительной степени проведена, так как становились невозможным как подвоз военных припасов, так и вывоз из России избытков хлеба через Дарданеллы, что создавало Германии большое облегчение»215. Это была легко объяснимая радость.

За год до начала воины один из русских военно-морских экспертов по проблеме Проливов капитан 2 ранга Г. К. фон Шульц писал: «Современное положение Черноморских проливов создает опасную фикцию обеспечения Черного моря от вторжения неприятельских флотов, уменьшает международное значение России, обесценивает наш Черноморский флот и затрудняет его развитие. Не гарантируя свободы нашей морской торговли даже в мирное время, оно грозит полным ее прекращением с началом войны; вместе с тем закрытие Проливов для нашего флота создает непреодолимые препятствия всякой активности русской политики на Ближнем Востоке»1.

«Часто называют владение Константинополем ключом к владению всего мира, – писал современник уже во время войны, – это, может быть, было правильно много лет назад, но теперь Константинополь просто ключ ко всей России»2. Уже первый военный месяц весьма отрицательно сказался на русской внешней торговле. Объем экспорта за август 1914 г. составил 23,5 млн рублей против 159 млн за тот же месяц предшествующего года, соответствующие показатели импорта – 31 и 106 млн рублей. Вывоз хлеба и муки сократился до 10 млн пудов против 159 млн за август 1913 г., масла – до 253 тыс. пудов против 633 тыс., яиц – до 8 млн штук против 379 млн (до войны они в основном вывозились в Германию и Австро-Венгрию), леса – до 14 млн пудов против 69 млн, льна и пеньки – до 12 тыс. пудов против 932 тыс., марганцевой руды – до 279 тыс. пудов против 4,96 млн, нефти и нефтепродуктов – до 573 тыс. пудов против 5706 тыс. и т. д.3

Всего, по официальным данным, за первые 10 месяцев 1914 г. вывоз основных товаров из страны сократился на треть по сравнению с показателями 1913 г.4 Для примера того, как закрытие турецких проливов ударило по России, можно привести данные по ее крупнейшему порту – Одессе. В августе и сентябре 1914 г. сюда прибыло всего по пять пароходов, за год было вывезено 441 130 тыс. пудов различных товаров (против 81 826 тыс. в 1913 г.), и ввезено товаров на сумму 34 564 232 рубля (в 1913 г. – на 91 039 039 рублей)5. Таковы были потери, которые понесла Россия, когда Босфор и Дарданеллы были еще открыты для судоходства.

С их потерей были прерваны пути, по которым после закрытия Балтики германскими Reichsmarine проходило 97 % всего грузооборота империи. Теперь у России оставалось только два открытых морских пути: Атлантический – через Архангельск и Сибирский – через порты Тихого океана, Владивосток и Далянь. Путь из Архангельска к берегам Англии занимал 10–15 суток, из Владивостока до западных берегов США – 18–20 суток. В любом случае, Архангельск лежал на расстоянии свыше 3 тыс. км от фронта, а от Владивостока было в четыре раза больше6.