Давыдов замолчал, а Лера непроизвольно вжалась в кресло. Казалось, волны безграничной ярости, исходящей от него, способны расщепить людей на атомы. На скулах Германа непрестанно играли желваки. Под его руками, стискивающими края тумбы, жалобно поскрипывали деревянные полотна, из которых была изготовлена трибуна.

Вот-вот, и разлетится на щепки. Раскрошится.

— Перейду к сути, — температура в помещении упала на несколько градусов. —  Сегодня я получил ответ от приемной комиссии. Господа, довожу до вашего сведения —  нас сняли с тендера!

Что? —  Взревела мысленно, отказываясь принимать жестокую истину. —  Что, черт возьми?!

Внутри все оборвалось, от подобной новости.

Господи! Этот тендер был так важен для него…

Зал буквально взорвался возмущенными шепотками. «Как?», «Почему?», «За что?» — раздавалось со всех сторон.

— Причина? —  Особым спокойствием уже не отличался и Станислав Юрьевич. —  В чем вся соль?

Герман отыскал взглядом отца. А последовавшее признание произвело эффект разорвавшейся бомбы:

— Вчера их приемной комиссией был зарегистрирован абсолютно идентичный проект…с таким же названием…но, принадлежащий другой компании.

— Твою же мать! —  Рявкнул мужчина в сердцах. —  Как такое возможно?

Лера напряженно застыла, не в силах пошевелиться. Она находилось однажды на его месте, в его шкуре. Когда у нее подлым образом «увели» Розочку. Ту боль и отчаяние словами не передать!

А зная взрывной характер своего мужчины…

В общем, не удивительно, что он все воспринимал в разы острее.

— Банально. —  Процедил сквозь зубы. — Кто-то из присутствующих…помог конкурентам, предоставив им всю информацию. И прямо сейчас, наш начальник службы безопасности Максим Анатольевич выясняет, кто! Проверяются записи с камер видеонаблюдения за вчерашний день — из-за моего отсутствия, доступ к данным по проекту имели многие сотрудники. Изучаются абсолютно все электронные устройства, носители, средства связи на ваших рабочих местах. Виновный будет наказан по всей строгости закона. Если, дашь добро, разумеется.

Давыдов старший угрюмо кивнул:

— Даю! Связывайся с полицией. Пусть заводят уголовное дело. Прорвемся, сын. Не переживай.

Совсем рядом с Валерией раздался возглас Переплетчиковой:

— Герман Станиславович, а если Логинов оперативно вычислит мерзкого вредителя, у нас появится шанс восстановиться…

— Нет, Регина! Все шансы упущены. Возвращать «Времена года», и доказывать наше авторство теперь будем через суд.

— Нет смысла. —  Тихо пояснила девушке. —  Тендер к тому времени уже завершится.

— Именно, — подтвердил Герман, глядя на нее в упор.

Эмоции били из него неиссякаемым фонтаном. В них можно было утонуть.

Леру затрясло снова. Лишь усилием воли заставляла себя спокойно сидеть на пятой точке. Душа же, остервенело, рвалась к нему.

Должна обнять. Поддержать. Показать, что рядом. Облегчить боль. Помочь ему забыться, в конце концов.

Их красноречивые гляделки прервала вибрация его мобильника. Встрепенувшись, мужчина ответил на звонок:

— Давыдов. Слушаю!

Она не знала, кто звонил. Не знала, о чем шла речь — отвечал Герман тихо и односложно. Но, чувствовала…каждой клеточкой кожи, каждой молекулой, каждым волоском, что прямо сейчас…в эту самую секунду, происходит нечто ужасное.

Его облик менялся. С каждым новым ударом сердца, в нем оставалось все меньше человечности. Сейчас он куда больше походил на голодного разъяренного волка.

Полыхающий абсолютным безумием взгляд, свободная рука сжата в кулак.

Понимала Лера, и каких усилий ему стоило, завершив разговор, спокойно убрать телефон в карман, а ни шваркнуть аппарат о стену.

Герман был бледен. Чертовски бледен. Дышал очень тяжело, будто за трезвость рассудка сражался всеми силами.

— Герман Станиславович! —  В конференц-зал стремительно ворвался Логинов. —  Нашли.

— Что нашли?

Давыдов казался таким ошарашенным, что не сразу сообразил, о чем идет речь. По крайней мере, именно так ей показалось.

— Я Вас предупреждал! Вы слушать не захотели.

— Кто?

— Ну, так это…как я и предполагал. Невеста…Ваша!

Должно быть…ослышалась!

Сердце чуть ни выскочило из груди, бешено ударяясь о ребра. Теперь уже Лера в полной мере ощущала на себе всю парадоксальность ситуации. На нее с осуждением уставились все присутствующие, но было глубочайше плевать. На всех. Лишь его взгляд беспокоил. Защитная реакция оказалась странной — девушка громко расхохоталась.

— Вы спятили, Максим Анатольевич? —  Крякнула, сквозь истерический смех. —  Я? А ничего, что вчера я брала отгул, и провела его со своим женихом?

— Для отвода глаз, милочка! Меня сразу насторожило твое внезапное появление в разгар планерки —  когда никто тебя не заметил бы! И столь же внезапный уход выглядел подозрительно!

— Чего?

Смех застрял в горле. Дышать стало нечем. Первичный шок отходил на задний план, уступая место самой настоящей панике.

Ее словно в ведро дерьма лицом окунули. Так мерзко стало вдруг.

— Зачем Вы врете? —  На эмоциях повысила голос, и вскочила на ноги. —  Я не появлялась в офисе в свой выходной! И…и никогда не поступила бы подобным образом, с близкими мне людьми!

— Анатольевич, — поспешил вмешаться Давыдов старший, поддерживая ее, — не перегибай! Лера этого не делала. Точка!

— У меня имеются все основания утверждать обратное, Станислав Юрьевич. —  Не унимался Логинов. —  Я располагаю железобетонными доказательствами! Архивы с данными по проекту были отправлены на неизвестный электронный адрес именно с ее рабочего компьютера. Конечно, девочка умная — за собой все подчистила. Удалила. Одного не учла —  то, что можно удалить, так же можно и восстановить. Мы восстановили! Плюсом, запись с видеокамер. Обратите внимание на дату и время!

Максим Анатольевич протянул планшет Давыдову.

В тот самый миг ей показалось, будто у нее развилось сильнейшее раздвоение личности. Иначе объяснить тот факт, как оказалась на записи, сама того не зная…не помня, не могла. А дата…

Господь милосердный. Вчерашнее утро!

— Ложь, — повторяла точно мантру, в отчаянном отрицании мотая головой. —  Ложь!

Слезы душили. Она сдерживала их великим чудом, игнорируя болезненный ком в горле. Как? Вот как ей теперь от всего этого отмыться? Даже, если светлой памятью матери поклянется, поверят ли?