Для Ильи Сельвинского это было весьма болезненным ударом. Он бросился спасать свою пьесу, исключая из неё всё, что вызывало опасения у членов жюри. Но самое главное, было изменено название: пьеса стала называться «Умка белый медведь».

А на жизнь в стране никакие конкурсы не влияли, и она продолжала течь так, как текла до сих пор.

Григорий Гаузнер:

«10 декабря. Мы с Авербахом на даче. У Агранова разговор о сборнике, литературе, контрольных цифрах.

– Была заминка, но сейчас темпы опять пойдут вверх, автомобилей через год выпустим больше, чем вся Европа.

Приходит скрипач Буся Гольдштейн. Агранов любит музыку».

Скрипачу Борису Эммануиловичу Гольштейну было тогда всего 11 лет (поэтому Гаузнер и назвал его Бусей). Мальчик только что был участником первого Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей и очаровал своей игрой самого Сталина. Юного скрипача пригласили в Кремль и вручили ему солидную денежную премию. Музыковед (и скрипач) Соломон Волков так описал беседу, которая произошла после этого между вождём и мальчиком-музыкантом (журнал «Знамя» № 8 за 2008 год):

«– Ну, Буся, теперь ты стал капиталистом и, наверное, настолько зазнаешься, что не захочешь меня пригласить в гости.

– Я бы с большой радостью пригласил вас к себе, – ответствовал находчивый вундеркинд, – но мы живём в тесной квартире, и вас негде будет посадить.

На другой же день Бусе и его семье была предоставлена квартира в новом доме в центре Москвы».

Не удивительно, что после того как от мастерства молодого скрипача пришёл в восторг сам Сталин, «полюбил музыку» и Яков Агранов. А может быть, Агранову было просто дано задание: хорошенько проверить семью вундеркинда Буси, и Яков Саулович начал с проверки музыканта.

12 декабря 1933 года политбюро по предложению Сталина приняло решение восстановить в партии Льва Каменева и Григория Зиновьева.

В тот же день была сдана в набор книга «Канал имени Сталина», созданная 36 авторами под редакцией А.М.Горького, Л.Л.Авербаха и С.Г.Фирина. В аннотации это произведение представлялось так:

«История строительства Беломорско-Балтийского канала им. Сталина, осуществлённого по инициативе тов. Сталина под руководством ОГПУ, силами бывших врагов пролетариата…

Типы руководителей стройки – чекистов, инженеров, рабочих, а также бывших контрреволюционеров, вредителей, кулаков, воров, проституток, спекулянтов, перевоспитанных трудом, получивших производственную квалификацию и вернувшихся к честной трудовой жизни».

В том же декабре был неожиданно арестован Николай Гумилёв, сын Анны Ахматовой, студент ленинградского университета. Впрочем, через полторы недели пребывания за решёткой его так же неожиданно выпустили на свободу.

Но Сталин продолжал относиться с ненавистью ко всем инакомыслившим оппозиционерам – к тем самым, что, по его мнению, довели его жену Надежду до самоубийства.

Вальтер Кривицкий:

«К концу 1933 года Сталин добился проведения чистки партии. В течение двух последующих лет приблизительно миллион большевиков-оппозиционеров был выброшен из рядов партии. Но это не решило проблемы, так как эти оппозиционеры всё же сохраняли большинство и пользовались симпатией масс населения. Им были необходимы лидеры, люди, за которыми были традиция и программа, и которые были способны свергнуть Сталина… Сталин должен был найти способ не только подорвать авторитет старой гвардии, но и остановить активную жизнь видных членов этой грозной оппозиции».

Одним из таких «способов» стало изгнание «чужаков» из состава руководившей страной элиты и назначение на освободившиеся посты своих людей. В январе 1934 года на Московской партийной конференции был подвергнут жёсткой критике за «ошибки в области индустриализации» заместитель наркома по иностранным делам Григорий Сокольников. Лазарь Каганович и вовсе заявил, что простая колхозница политически грамотнее «учёного» Сокольникова.

26 января 1934 года «Литературная газета» почему-то вспомнила о пьесе Ильи Сельвинского «Пао-Пао», написав:

«Эта вещь Сельвинского была воспринята чуть ли не как издевательство над социализмом».

Видимо, именно тогда Сельвинский написал стихотворные строки:

Впрочем, страна была нацелена тогда не на преодоление «неудач», а на подсчёт достижений – ведь 26 января начинал свою работу XVII съезд ВКП(б), который историки назвали «Съездом победителей». Всем делегатам вручалась книга «Канал имени Сталина», на авантитуле которой красовалась надпись:

«Этой книгой Оргкомитет Союза советских писателей рапортует XVII съезду партии о готовности советских писателей служить делу коммунизма и бороться своими художественными произведениями за учение Ленина-Сталина, за создание бесклассового, социалистического общества».

Главе Орграспредотдела ЦК Николаю Ежову было поручено возглавить мандатную комиссию партийного съезда.

Молодому члену партии Льву Разгону удалось получить гостевой билет и посетить все заседания съезда (билет – через Николая Ежова – достал ему Иван Михайлович Москвин). Разгон потом вспоминал:

«И вот я ходил… и слушал всё, что там говорилось. И доклад Сталина, и речи вождей, и примирительно-покаянные речи бывших лидеров разных оппозиций. Я был молод, зелен и очень хотел верить, что бури внутрипартийных боёв прошли, что наступила пора единения и партийного братства».

Многим тогда казалось, что никакого противостояния между «большинством ЦК» («сталинцами») и бывшими оппозиционерами уже не существует, и настала пора единства и взаимопонимания. Но вот пришёл день голосования, когда делегатам предстояло избрать новый состав Центрального комитета. На последнем заседании съезда были оглашены результаты подсчёта голосов.

Лев Разгон:

«И только последнее заседание смутило мою ещё почти девственную душу. На этом заседании оглашались результаты выборов в ЦК. Список оглашался не по алфавиту – как он печатался в газетах – а по количеству поданных голосов. И вот мы услышали: первым был не Сталин… Он не был ни вторым, ни третьим, ни четвёртым… Мы слышали фамилии Калинина, Кирова, Ворошилова, ещё кого-то, и не было Сталина, не было Сталина! Кажется, он был не то девятым, не то десятым. Список читался без пауз, и – как мне казалось – всем присутствующим казалось страшно долгим то время, которое отделяло начало чтения списка членов ЦК до той минуты, когда, наконец, была произнесена фамилия Сталина».

Существуют сведения, что против Сталина подали голоса чуть ли не триста делегатов, а против Кирова – всего четыре. И вождь понял, насколько сильны ещё силы, выступающие против его курса и лично против него. Переубедить инакомысливших Сталину было не под силу. Оставался один путь – ликвидировать их.