Ладно еще Ордин — Нащокин, этот — свой. Боярин, русский, привычный. Тут понятно.

Но — казак?!

Фактически, крестьянин беглый, чуть ли не каторжник без роду и племени?!

Ну, то есть так выглядело для боярской клики. Но тут уж ход конем сделал Алексей. Заявил на очередном заседании Думы боярской, что ежели все они его слуги, то как смеют ставить себя выше или ниже других слуг? О том ему судить надобно. Кто‑то из них пошел Крым воевать? Нет?

Тогда Пункт первый — сидеть, и второй — не тявкать. А если кому хочется, вот Федор Юрьевич Ромодановский. Ему о своих проблемах и рассказывайте. Бе — гом! И еще бегомее!

В конце концов, казаки — это военная сила, и сейчас эта сила стоит на рубежах с Турцией. А бояре сейчас что полезного делают? А?!

Но и то едва не вспыхнул бунт. Были, были предпосылки, но тут уж расстаралась Софья. Во — первых, по столице пошла информационная война. Девушки, хоть и не знали такого слова, отлично разносили кучку сплетен, а народ щедро добавлял от себя.

Бояр скопом подозревали чуть ли не в измене родине и убийстве прежнего государя. И сокрушались, что Алексей Алексеевич слишком еще молод. Вот и крутят свои делишки всякие там…

Поскольку бояр действительно не слишком любили за спесь и наглость, сплетни прижились. А еще…

Не доверяя только сплетням, Софья чистила стрелецкие полки все время до возвращения Алексея. И Москва была окружена преданными ей войсками. К тому же, народ поддерживал царевича. Раньше войны дорого обходились Руси. Зато сейчас — и выиграли, и прибыль получили, и людей вернули на родину из татарского плена… так что сильно народу бунтовать и не хотелось.

Да и любовь…

Это Софья, с ее позиции женщины двадцать первого века относилась к любви своеобразно. Даже цинично в чем‑то… да, может, любовь и есть, только кому она мешала подставлять, предавать и обижать? А все остальные…

Здесь, в этой Руси точно знали, что Бог есть, что любовь — это важно, что после смерти все добрые люди попадут в рай… смейся, не смейся, но ведь знали же!

А кроме того…

Беженцы — это проблема любой страны, что есть, то есть. Их надо размещать, кормить, найти им работу — и желательно не за счет коренного населения.

Софья справилась с этим за счет постройки канала — и кстати, она не считала это таким уж страшным проектом. Во Франции же копали Лангедокский канал — и ничего. И даже были шансы его успешно закончить!

Кстати Софья уже поговорила с Патриком Гордоном про Англию и Шотландию. Почему бы и не сманить на Русь несколько десятков, а то и сотен инженеров, архитекторов, ученых?

Куда?

Пока в Дьяково, а там уже найдется куда.

Нидерланды обеспечивали ее таким количеством строителей, что хватало и на канал, и на дороги, и на школы. Да и не только строителей. Много кто бежал оттуда, понимая, что война — неудачное время для умного человека.

Из Италии выписаны были несколько мастеров по стеклу.

Теперь еще островом заняться. Специалисты ценны и нужны, глуп тот, кто этого не понимает. Казалось бы, что в тех ученых? Сидят себе в своих НИИ — и сидят. Ан нет! Рано или поздно, так или иначе, наука шагнет вперед. И сделает она это не только благодаря озарениям гения, нет — еще и скромному труду таких вот ученых, которые будут собирать и накапливать знания. И это надобно обеспечить.

Хотя НИИ с их мерзкими и мелкими интрижками…

Должен быть один центр — и куча мелких дочерних научных комплексов, ориентированных на свой круг проблем. Но это она уж не повезет. Пусть кому надо, тот и возится.

А кому надо?

В кабинете у Софьи на столе уже третий день лежал проект скромного английского ученого Исаака Ньютона, который предлагал создать Университет. То есть, как он назвал это — Академию. И согласиться стоило бы. Только вот бюджет… не резиновый, сволочь такая!

С другой стороны, из Крыма получили очень много — во — первых.

Во — вторых, в этом году налоги пришли все и вовремя. Ну ладно, до идеала было далеко и ползком, но по крайней мере те провинции, кои раньше разорялись татарвой, теперь и сеяли, и собирали урожай в полнейшем душевном спокойствии.

Так что дефицита бюджета не возникло, был даже определенный избыток, который требовалось вкладывать.

К тому же, это благотворительность — занятие неблагодарное. А вот каналы, мосты, дороги — наоборот! Все построенное способствует торговле и потом на Руси останется. Надобно только контролировать, сколько куда уходит — и жестко! А то сопрут все, что угодно, выстроят тот же мост вместо лиственницы из осинок — и скажут, что так и было.

А насчет Университета — почему бы и не попробовать?

А еще — отправлены были письма во Францию, Швецию, Данию, Испанию и Священную Римскую Империю. А скоро туда отправится и посольство русского царя. Сейчас набирались подарки, причем весьма своеобразные.

Меха, драгоценности, прирученные звери…

То, что покажет отличие Руси и ее самобытность. Задания послам ставились вполне определенные. Первое — королевская фамилия и ее настроение. Если есть возможность породниться или подружиться, ее нельзя упускать. Русь стара, да Романовы молоды.

Второе — сманить столько мастеров и ученых, сколько можно. Контракты были типовыми. Дорога до Руси, щедрое содержание, питание и проживание за счет казны, но взамен работать там, где укажут, и более того, брать хотя бы по одному ученику в год. И никак иначе.

Третье…

Ну что тут скажешь? Работа у послов такая. Шпионь всегда, шпионь везде… Руси пора обзаводиться своей агентурой в других государствах.

Причем, если главой посольства назначался именитый боярин, то при нем, как правило, отправлялись несколько ребят из царевичевой школы. Вот на них и ложился основной отбор кандидатов на переезд. Но каждому свое.

Пусть боярин блистает при дворе, пусть показывает мощь Руси — матушки, пусть топит окружающих в словесной патоке — это они запросто, Софья уже на своем опыте убедилась, что заболтать бояре могут хоть кого! А ребята при нем будут скромно делать свое дело. Ну, кому придет в голову обратить внимание на лакеев? Кому они вообще сдались?

А они будут работать. Спокойно, методично…

Господи, ну дай ты нам хотя бы лет пять ни с кем не воевать, а!?

— Вряд ли.

Иван Сирко смотрел желтыми глазами. Хищными, умными…

— Я вслух начала разговаривать?

— Говорят же, что я колдун…

Софья ни на минуту не поверила. Скорее она себя выдала или мимикой, или губами пошевелила.

— Степан мне о характерниках рассказывал. При чем тут колдовство?

— Не боитесь, государыня?

— А вы волком обернитесь? Тогда испугаюсь.