одним способом — через повешение. Так что причина смерти у всех одинакова. И кладбище использовалось только в течение семи лет, а значит, все останки принадлежат приблизительно одному времени.

Она помолчала. Карбон медленно листал страницы, по-видимому читая текст. Невозможно было понять, что он думает: его лицо было непроницаемым.

— Я навела кое-какие справки, и вроде бы комитет по озеленению не возражает против того, чтобы студент из «Джона Джея» исследовал останки.

Медленное переворачивание страниц прекратилось.

— Вы уже связывались с ними?

— Да. Так, прощупала…

— Прощупали… Вы контактировали с посторонним городским агентством, не получив на это разрешения?

Ого-го.

— Я ведь не могла принести вам нереальный проект, хотела сначала выяснить, не закроет ли его другая организация, повлиять на которую не в наших силах. А что тут такого?

Долгое молчание, а затем:

— Разве вы не читали инструкцию для студентов?

Кори охватило дурное предчувствие. Вообще-то, она читала инструкцию, но только когда ее принимали в колледж. Больше года назад.

— В последнее время — нет.

— Там все сказано довольно ясно. Студенты не имеют права входить в сношения с другими властными городскими структурами — лишь через официальные каналы. Это потому, что мы, как вам известно, тоже являемся городским институтом — колледжем полного курса[5] в структуре Университета штата Нью-Йорк. — Он сказал это мягким, почти добрым голосом.

— Я… гм… извините. Я не помню этого.

Кори проглотила слюну, чувствуя, как ее охватывает паника… и злость. Просто-таки невероятная фигня! Но она заставила себя успокоиться.

— Я просто два раза позвонила по телефону — ничего официального.

Кивок.

— Не сомневаюсь, что вы не хотели преднамеренно нарушить университетские правила. — Карбон снова начал одну за другой переворачивать страницы, не глядя на Кори. — Но в любом случае я вижу другие трудности с вашим предложением.

— Какие? — Ее начало мутить.

— Эта мысль, будто плохое питание обусловливает преступные наклонности… Старая идея… и неубедительная.

— Ну, мне казалось, что ее стоит проверить на практике.

— В те времена почти все плохо питались. Но не каждый становился преступником. И от этой идеи попахивает… — как бы выразиться? — попахивает определенным мировоззрением, согласно которому преступление имеет привязку к несчастливому детству преступника.

— Но плохое питание, крайне плохое питание, может вызвать неврологические изменения, практически повреждения. Это не мировоззрение — это наука.

Карбон поднял ее бумаги.

— Я заранее знаю результат: вы обнаружите, что казненные преступники плохо питались в детстве. Но вопрос в другом: почему из всех голодных детей только эти превратились в опасных преступников. Ваш план исследований не предполагает изучение такого вопроса. Мне очень жаль, но это не пройдет. Ни в коем случае.

И, разжав пальцы, он уронил папку на стол.

Глава 2

Знаменитый — кое-кто мог бы сказать «печально знаменитый» — «Красный музей» в колледже уголовного права имени Джона Джея начинался как простое собрание старых уголовных дел, физических улик, собственности заключенных и всяких памятных вещиц, которые почти сто лет назад были помещены в выставочные стенды в старом здании Полицейской академии. С тех пор эта экспозиция превратилась в лучший и самый крупный в стране криминологический музей. Изюминки коллекции были выставлены в великолепном новом зале принадлежащего колледжу здания на Десятой авеню, построенного фирмой «Скидмор, Оуингс энд Меррил». Остальная часть собрания — громадные гниющие архивы, плесневеющие улики канувших в Лету преступлений — оставалась похороненной в жутком подвале старой Полицейской академии на Восточной Двадцатой улице.

Кори обнаружила этот архив вскоре после поступления в «Джон Джей». Когда ей удалось подружиться с хранителем и она стала ориентироваться в лабиринте стоящих без всякой системы шкафов и нагроможденных одна на другую полок, оказалось, что это собрание — бриллиант чистейшей воды. Она много раз посещала архив «Красного музея» в поисках тем для статей и проектов, а в последнее время — отыскивая тему для работы. Девушка провела много времени, читая старые нераскрытые дела — они были такие древние, что все вовлеченные в них (включая и возможных преступников) давно уже наверняка и безусловно отправились в мир иной.

Через день после разговора с научным руководителем Кори Свенсон стояла в кабине поскрипывающего лифта, опускающегося в подвал. Она в отчаянии отправилась на поиски новой темы, надеясь, что успеет до завершения процесса одобрения. Ноябрь подошел к середине, и она собиралась использовать зимние каникулы для исследования и написания работы. Кори получала грант, не покрывавший всех расходов на обучение, но разницу ей доплачивал агент Пендергаст, а она категорически не желала брать у него больше ни цента. Если ее работа удостоится премии Розвелла, а с ней и гранта в двадцать тысяч долларов, то она обойдется без помощи Пендергаста.

Дверь кабинки открылась, и Кори ощутила знакомый запах пыли и окисляющейся бумаги с примесью мышиной мочи. Она прошла по холлу к побитой металлической двери, украшенной табличкой с надписью «АРХИВ КРАСНОГО МУЗЕЯ», и нажала кнопку звонка. Из древнего громкоговорителя раздался неразборчивый шорох. Кори назвалась, и тут же раздался зуммер, извещающий, что она может войти.

— Кори Свенсон? Как я рад снова вас видеть! — услышала она хриплый голос хранителя Уильяма Блума.

Он поднялся из-за стола в круге света — страж проходов в хранилище, раскинувшемся в черноте за его спиной. Тощий как жердь, с длинными седыми волосами, Блум был похож на труп, но в нем чувствовалось какое-то обаяние и отеческая заботливость. Кори не возражала против того, что его глаза нередко обшаривали разные части ее тела, когда ему казалось, что она этого не видит.

Блум обошел стол и протянул ей руку с набухшими венами. Рука у него была неожиданно горячая, и Кори немного удивилась.

— Проходите, садитесь. Чайку?

Перед столом в начале помещения стояло несколько стульев, сбоку примостились кофейный столик и обшарпанный буфет с плиткой, кипятильником, заварным чайником — этакое неофициальное место для отдыха среди пыли и темноты. Кори плюхнулась на стул и с глухим звуком поставила портфель на пол рядом с собой.

— Уф, — сказала она.

Блум вскинул брови в безмолвном вопросе.

— Да все этот Карбон! Опять не принял мои предложения. Придется все начинать сначала.

— Карбон — всем известный осел, — произнес Блум высоким голосом.

Это заинтересовало Кори.

— Вы его знаете?

— Я знаю всех, кто сюда приходит. Карбон! Всегда волнуется, как бы не запылить свой костюмчик от Ральфа Лорена. Он думает, что я тут буду для него мальчиком на побегушках. Ну и в результате мне никогда ничего не удается для него, бедняги, найти… Вы знаете истинную причину, по которой он отвергает ваши предложения?

— Я