возвысил голос, чтобы слышно было как можно большему числу людей: «Мы — четвёртый отряд искоренителей нечестия, организованные богом войны Дракалесом! Меня зовут Асаид. И я приказываю всем вам покинуть свои дома и укрытия, а после собраться на центральной площади! Мы проведём с вами беседы, осмотрим…» Один из воителей прервал его речь, положив свою руку ему на плечо. Асаид глянул за спину и увидел, как тот разочарованно качал головой. Но объяснения были не нужны — когда его звонкие речи прервались, он услышал, как все вокруг насмехаются над ним. Всё тот же лучник отвечал ему: «Знаете, что, искоренители нечестия? Шли бы вы отсюда, пока целы. Кируханцы никому не подчиняются. С того момента, как наш всеми обожаемый виран-баран начал свои походы, его страна превратилась в один сплошной бордель. Ему стали безразличны все его подданные. Он настолько увлёкся своей войной, что позабыл о простых людях, которые всегда были с ним и во всём его поддерживали. Так что пусть катится к саткарам! Мы не подчиняемся никому. Мы — отдельная страна Кирух! И мы будем жить по своим законам!» Эту речь люди встретили громогласными ликованиями. А после того, как они завершились, лучник сказал, что он передумал — он не отпускает их. Кирух станет их могилой, а доспехи будут принадлежать местным жителям, потому что им придётся отбиваться от других искоренителей. Понятно стало, что без боя тут не обойтись. Искоренение было тут же начато. Отовсюду полетели стрелы и помчались люди. Но латники старались не убивать никого. Они наносили ударами плашмя и отбрасывали ударами щита. Но люди оказались до безумия упрямыми, так что вставали и снова бросались в этот бой. К сражению стекалось всё больше и больше людей. Началась самая настоящая сутолока. И вот в этой неразберихе Асаид получил ранение, так что его отряду пришлось взяться за истребление местных жителей.

Сражение в Кирухе длилось несколько дней, пока не был уничтожен последний житель этой деревни. Потому что никто не захотел сдаваться. Нечестие слишком сильно поглотило их. И всё это время ученик Дракалеса провалялся на постели в одном из домов, а его соратник помогал ему залечивать рану. После того, как сражение завершилось, весь отряд пришёл к нему, чтобы доложить обо всём, что произошло, пока их командир поправлял здоровье. И это вогнало щитника в такую печаль, что он переложил свои обязанности на другого. Однако отряд принялся уговаривать его не опускать руки. Они, как могли, подбадривали его на протяжении всей дороги в Каанхор. Однако он был непреклонен и собирался доложить Дракалесу о том, что складывает с себя полномочия командира четвёртого отряда искоренителей нечестия и возвращается домой, надеясь на то, что отец примет его как подмастерья кузнеца. Но воителям всё же удалось его уговорить остаться. А потому, вернувшись в столицу, он, как и присоветовали ему друзья, решил выпить.

Часть 17

И вот, сидит Асаид за столиком, склонил голову и заглядывает в кружку, которая с каждым глотком пустеет всё больше и больше. На столе рядом с кружкой лежали его латные перчатки и шлем. Магический щит отца стоял на полу, прислонённый к ножке стола. Опустился вечер, а потому его соратники ушли по домам, ему же посоветовали слишком не засиживаться. Но он, конечно же, засиделся. Как ему быть? С одной стороны, он понимал, да и его друзья были правы — проколы случаются с каждым. Главное, не падать духом и вставать. Вставать каждый раз, как падаешь. Это также своего рода показатель силы. Но то, что Асаид решил сдаться, было очередным доказательством того, что он всё-таки слаб. С другой стороны, он внимал наставлениям самого Дракалеса, бога войны. Он впитывал его дух. Он взращивал свои навыки, пытаясь исполнять указания великого учителя. Он был самым стойким щитоносцем Южного государства и всего Андора. И что с ним стало теперь? Как же легко можно сорваться с такой вершины и упасть на самое дно. Да, эту парню воображению не занимать. В частности, очень легко в его голове возникают угнетающие мысли, которые он готов рисовать на ровном месте. Но именно сейчас с этими мыслями он и боролся. Но чем ближе становилось дно бокала, тем сложнее было противостоять им. И тут, откуда ни возьмись, как показалось Асаиду, рядом с ним образовалась девушка. Очень красивая, прям само совершенство. Среднего роста, утончённая фигура, пышные груди, волнистые рыжие волосы ниспадают до плеч, приятная улыбка. Облачена в кожаные охотничьи одежды, обута в высокие чёрные сапоги, на запястьях — кожаные наручи. Но ни лука, ни меча, ни даже кинжала не было при ней. Её очаровательный тонкий голос буквально пленил одинокого латника своим звучанием: «Здесь свободно?» Асаид, пытаясь выглядеть не опьянённым её красотой и содержимым своего бокала, отвечал, что свободно. И она грациозно заняла место напротив него. Уперев локти в стол, она подняла кисти к подбородку и, не переставая очаровывать юношу своей улыбкой, произнесла: «И чего это мы грустим?» Асаид ловил буквально каждое движение, каждое слово, которое произносят эти манящие губы. А потому, стряхнув с себя наваждение, он попытался придать себе более грозный вид и произнёс: «Обычные для воина тяжкие думы. Не стоит обращать внимания» — «И всё же не трудно заметить печаль на твоём лице. Пожалуйста, Асаид, расскажи мне, что тебя тяготит. Облегчи свою душу. Излей мне свои треволнения» — «А когда мы уже успели познакомиться?» — «Ну что, я не узнаю великого ученика бога войны Асаида, сына кузнеца Молы? Твой щит крепче и надёжнее скалы. А о твоей отваге наслышан каждый в Каанхоре и за его пределами» Она сказала ещё много различных льстивых слов, и с каждым разом Асаиду становилось легче. А потому в конце он всё-таки решил рассказать этой незнакомке, что его гложет: «Да, это ты всё верно сказала. Я именно такой, как ты меня и описала. Точнее, был таким. Когда-то. Давно. Кажется, вечность назад, если не в прошлой жизни. А, может, это был вовсе не я, а кто-то другой, кто жил моей жизнью? Во всяком случае сейчас его уже нет. Я растерял дар владыки Атрака. Я не поддерживал свою физическую силу постоянными тренировками. Я позволил высокомерию, гордости и лени одолеть меня. И теперь я сделался как все. Нет, не как все — хуже. Намного хуже» Он рассказал о происшествии в деревне Кирух. А собеседница очень внимательно слушала его, ни разу не прервав.