Тики еще сильнее прикрыл глаза.

Я хочу проснуться, закричал Дизи.

— Кинулся туда-сюда, смотрю, он идет по поляне… вдалеке… Я хотел к нему, а ноги будто к земле приросли. Такой страх на меня напал… никогда такого не доводилось испытать… И хочу за ним побежать, и страшно… Сергей выругался. — А он, Рики, идет по поляне медленно так, еле ноги переставляет… И волк на него из кустов… черный, ростом с теленка…

Сергей, шатаясь, поднялся с земли, зачем-то скинул с плеч фуфайку и побрел к избушке. Тики машинально поднял куртку и пошел следом за ним.

Нет! Я хочу проснуться!

За избушкой чернел припорошенный снегом холмик свеженасыпанной земли. Рядом валялись лопата и лом с прилипшими мерзлыми комьями.

— Здесь он лежит… — сказал охотник. — Гроб я ему сам сколотил…

— Позаботился, значит?.. — со пугающей улыбкой тихо сказал Тики. Дизи взял его руку и стал считать пульс.

Лицо у охотника страдальчески перекосилось. Он еле держался на ногах.

— Когда это случилось? — спросил Дизи.

— Три дня назад…

— Уйди отсюда, — так же тихо сказал Тики.

Сергей, спотыкаясь, побрел обратно к костру.

Он посидел у огня, подбрасывая ветки. Услышав глухие удары, вернулся к избушке. Мальчики в темноте разрывали могилу. Охотник стоял за углом и слушал, как они достают гроб и открывают крышку.

— Я убью его, — донесся до него голос Тики.

Стараясь не шуметь, охотник повернулся и побежал в лес.

…Они, как могли, обыскали лес вокруг. Ночь была глухой, темной; сияние снега в слабых отсветах луны едва разгоняло мрак. Устав, они остановились у одинокой сосны на поляне.

— Ничего, — сказал Тики, — сейчас мы его быстро найдем. Я вызову модуль.

Вдруг сверху раздался голос:

— Эй, парни… Здесь я… — Охотник сидел высоко на сосне, скрючившись на ветке. — Что ж, виноват я, не углядел…

— Волк, говоришь? — задрав голову, сказал Тики в темноту. — А как же волк тебя не тронул?..

— А вот не знаю… Он на меня тоже пошел, уже после… — Сергей всхлипнул. — Я его хорошо рассмотрел… На лбу белая отметина… Постоял совсем близко, посмотрел на меня… я даже без ружья был… Потом в лес побежал…

— Слышь, охотник, — глухо сказал Тики, — ты бы слез оттуда, поговорить нужно. Зачем ты туда залез?

— Да боюсь я вас. Странные вы какие-то… По лесу без ружья ходите… — Сергей перевел дух. — Да и стыдно мне в глаза вам смотреть, пацаны. Так говорите, что думаете…

— Что думаем? — тяжело дыша, заговорил Тики. — Я тебе скажу, что мы думаем. Ты сам убил его, ребенка, которого я тебе доверил… Ты, подонок, сам убил его…

— Ты что? — растерялся Сергей. — Ты что это, парень?! Зачем мне было его убивать?

— А вот зачем! — задыхаясь от слез, закричал Тики. — Смотри сюда! Этот алмаз был у Рики, висел на шее, охранял его от волка… А сейчас я нашел его в твоей куртке…

— Я ничего не брал у него, клянусь матерью… Я даже не знал, что у него был алмаз… На черта мне этот алмаз?! — Голос у охотника стал совсем трезвым.

— Слазь оттуда! Отдай нам тело! — сжимая кулаки, крикнул Тики.

— Возьмите сами… — растерянно отозвался охотник. — Вы же гроб достали…

— Его там нет… По-хорошему тебя прошу, отдай…

— Я его похоронил, братцы…

— Мы тебе не братцы! — в ярости закричал Тики. — Гроб пустой! Ты убил его, чтобы взять камень, решил все свалить на волка, а тело зарыл в другом месте… Отдай нам его!

— Я виноват перед ним и перед вами, парни, но не в том, о чем ты говоришь… Я просто не уберег его… Мог ведь ружье с собой захватить… страх свой перебороть… Мог, а не смог… — Сергей снова заплакал. — Как же я мог убить его, друг, когда я так полюбил этого мальчонку?.. Как сказал, так все и было… Это волк…

Воцарилось молчание. Тики снова тихо, убежденно и еле сдерживая себя, заговорил:

— Сергей, я всё тебе прощу, всё, только скажи, что он жив… Скажи, что прилетал чужой модуль, и ты отдал им Рики, а взамен они тебе отдали алмаз… А? Так было?

— Что я тебе — Иуда какой? — со злостью сказал охотник.

— Прилетал модуль? Говори! — закричал Тики.

— Какой еще модуль?!

Тики выхватил из кармана плоский черный предмет, похожий на нож, и нажал кнопку. Небо над ними засияло, и в ореоле лучей, осветив сжавшегося на ветке охотника, над лесом завис светящийся диск.

— Такой модуль был?! Только другого вида? — крикнул Тики.

— Не было!

Дизи повис на руке у друга, но тот уже кромсал острым ярким лучом, вырывающимся из черного ножа, деревья вокруг сосны, на которой сидел охотник. Деревья со страшным треском валились вокруг, шипел тающий снег и плавилась обнажившаяся земля.

— Вот что я с тобой сделаю! — кричал Тики, вырываясь из рук Дизи. Или ты сам слезешь!

Дизи выбил у него из рук БК и повалил на снег.

— Хватит, — сказал он и нажал на виске у Тики на какую-то точку. Тики затих, только продолжал судорожно всхлипывать.

— Кто мне объяснит, что произошло? — плача, спросил он. — Кто?!

— Я, — сказал Дизи.

…Он проснулся и, сгорбившись, как старик, спустился в подземелье, где оставалась в заточении Лотис.

8.

Железная дверь, за которой находилась пленница, была покрыта капельками воды. Влага быстро конденсировалась и стекала на пол. Дизи наклонился и рассмотрел знак, который он начертал два дня назад, — три смятых лепестка, выложенных по кругу. Один лепесток совсем выпрямился, два других раскалились, как угли, и, похоже, тоже собирались распрямиться.

Дизи прислушался. За дверью была тишина. Он постоял, собираясь с силами и читая заклинания, потом снял засовы и отпер дверь. Когда его глаза привыкли к темноте, он шагнул вперед. Тут же по его лицу со всего маху больно царапнули острые когти; раздался дикий визг. Мальчик отшатнулся.

— Это я, мама! — крикнул он в темноту. В ответ снова раздался вопль. Он зажег свечу и поставил ее на самом пороге тесной сырой комнаты.

Лотис стояла прямо перед ним. Одну свою руку она каким-то непостижимым образом высвободила из железных оков, и размахивала ею перед лицом Дизи, пытаясь дотянуться до него.

— Это я, я, мама… — прошептал мальчик. — Узнай меня…

Лицо женщины исказилось, как от сильной боли, и она медленно повернула к нему другую половину своего лица. Дизи опустил глаза. Вторая половина тела Лотис теперь принадлежала Кавис…

— Ты очень смелый, Грайн, — с насмешкой просипела старуха.

Дизи вздрогнул.

— Мама, ты меня слышишь?