Генрих нахмурился, обнял одной рукой сына и отвел его в сторонку. Елизавета села на скамью и ждала, но ей был слышен их разговор.

– Артур, – обратился к сыну Генрих, – инфанта будет здесь через несколько недель, и скоро настанет момент, когда вам нужно будет исполнить свой супружеский долг. Вы понимаете, о чем я говорю?

Голос Артура звучал тихо:

– Да, сир.

– Ввиду вашей продолжительной лихорадки, думаю, лучше вам заключить брак, но после этого по крайней мере пару лет жить отдельно от инфанты.

– Да, сир, – повторил Артур.

Последовала пауза.

– Я ожидал услышать возражения, – заметил Генрих.

– У меня их нет, сир.

– Мы не должны перенапрягать ваши силы. Молодым людям опасно слишком усердствовать на брачном ложе. Брат инфанты, наследник испанского престола, умер от этого.

– Я слышал, сир. И уверен, что инфанта лучше других поймет это.

– Вы отличный парень, Артур, – сказал Генрих и, когда они вернулись к Елизавете, снова обнял сына за плечи.

Кашель у Артура не прекращался, и Елизавета все время беспокоилась о принце. Когда его отправили обратно в Ладлоу, она не находила себе места, но старалась не подавать виду при Генрихе. Он знал о тревогах жены, никакие его слова не утешали ее, поэтому король написал доктору Линакру, который ответил, что Артур здоров и ждет приезда невесты. Однако прошел четырнадцатый день рождения Артура, а инфанта так и не появилась. Казалось, конца не будет проблемам, которые нужно уладить. Елизавета начала сомневаться, приедет ли вообще Каталина в Англию. О своих тайных страхах, что Фердинанд и Изабелла передумали, она помалкивала.

Чтобы поднять ей настроение, Генрих пригласил ко двору Екатерину и лорда Уильяма Куртене. Той осенью супруги обосновались в своем лондонском доме вместе с детьми – Генри, Эдвардом и Маргарет – и очень много времени проводили в Вестминстере. Сесилия тоже навещала Елизавету, и Анна, когда останавливалась в особняке Говардов в Ламбете. Она только что потеряла еще одного ребенка, отчего выглядела печальной и нездоровой. Однако Елизавете нравилось общество сестер, расстраивало ее только то, что Бриджит не может присоединиться к ним.

Елизавета никогда не теряла вес, который увеличивался с каждой новой беременностью. В апреле 1501 года, когда они с Генрихом праздновали Пасху с детьми в Элтеме, она начала подозревать, что, возможно, имеется и другая причина ее полноты. Уже целую неделю горничные говорили, что не могут зашнуровать на ней платье так плотно, как раньше, и однажды вечером, увидев свое отражение в оконном стекле, Елизавета испугалась, заметив, что грудь ее выглядит тяжелой. Возможно ли, что она снова ждет ребенка? Елизавета искренне надеялась, что нет, так как последняя беременность вымотала ее до крайности. Однако месячные приходили регулярно, а потому она решила, что ей нужно худеть. От двойного подбородка надо избавиться! Но это было трудно, учитывая, как сытно и вкусно ее постоянно кормили. Елизавета послала за своим поваром и приказала ему подавать ей меньшие порции еды.

Время от времени она получала вести об инфанте, которая наконец покинула Гранаду, это был первый этап ее пути в Англию. В июле королеву обрадовало известие, что Каталина делает успехи во французском. Артур хорошо изъяснялся на этом языке, а значит, легкость в общении молодым обеспечена, что будет полезно, когда настанет время ближе узнавать друг друга. Да и сама она сможет без проблем разговаривать с невесткой, а потому Елизавета с еще большим нетерпением стала ждать встречи.

В начале октября Генрих, громко топая сапогами, вошел в ее комнату во дворце Тауэра и сообщил радостную новость: инфанта сошла на берег в Плимуте, где ее ждал роскошный прием. Теперь она едет в Лондон!

Елизавета приказала своему главному конюшему прислать пять колесниц и двадцать верховых лошадей для принцесс и ее дам. Она уже проинструктировала камергера о правилах этикета, которые следует соблюдать по прибытии Каталины, или Кэтрин, как ее станут называть в Англии. Они с леди Маргарет часами составляли списки дам, которые будут прислуживать им и инфанте во время свадебных торжеств.

Донесения о том, с каким неистовым восторгом встречают инфанту люди, стекавшиеся отовсюду посмотреть, как она едет на восток, согревали сердце Елизаветы. Казалось, ее не могли бы приветствовать с большей радостью, будь она самим спасителем мира!

Елизавета и Генрих оба были очень заняты, бесчисленные мелкие дела требовали их внимания. В Тауэре шли кипучие приготовления к свадьбе. Каждый день на площадке перед Белой башней устраивали тренировочные турниры – бойцы проверяли свои навыки, чтобы не оплошать, когда после свадебных торжеств начнутся настоящие состязания. В Королевском холле проводили пиры для уже начавших стекаться ко двору гостей. Но ум Генриха находился в другом месте.

– Бесси… – сказал он, поймав жену за руку в момент, когда главный повар предлагал ей на пробу очередное блюдо. – Я решил поехать навстречу инфанте. Мне не терпится увидеть ее и удостовериться, что она – подходящая невеста для Артура, в чем я себя уверил. Я отправил гонцов к Артуру, который, должно быть, недалеко от Ладлоу, и велел ему встречать меня у дороги.

Елизавета задумалась:

– Я хотела бы поехать с вами, мне тоже не терпится увидеть ее.

Генрих погладил жену по руке:

– Вы нужны здесь. И мне кажется, этот джентльмен ждет, когда вы выскажете свое мнение о его куропатке. – Он улыбнулся нависшему над Елизаветой повару. – Увидимся в Гринвиче. Для поездки все готово. – Генрих поцеловал ее руку и ушел.

Через несколько дней он вернулся с Артуром. Елизавета ужаснулась, увидев нездоровый румянец на щеках сына и его невероятную худобу. Кашель так и не прошел. Однако Генрих казался беззаботным. Он сел у огня, как был – в накидке и сапогах, – и велел Артуру придвинуть табурет.

– Ну, Бесси, донесения не лгали! Инфанта совсем такая, как мы надеялись. Да, Артур?

– Да, сир.

Елизавета попыталась отыскать в сыне какие-нибудь признаки воодушевления.

– Мы догнали инфанту в Догмерсфилде, однако люди из ее свиты имели наглость заявить, что я не могу увидеть их госпожу. Свирепая дуэнья охраняет инфанту, как дракон, и глупый посол решительно заявил, мол, испанский протокол требует, чтобы инфанта оставалась в уединении до самой свадьбы. Можете себе представить, как я на это отреагировал! Вообще, я сразу исполнился подозрений: вдруг у девицы какое-нибудь уродство или она отвратительна с виду. Поэтому я заявил, что они могут сказать испанским лордам: я увижу инфанту, даже если она уже в постели. – При воспоминании об этом Генрих усмехнулся.

– И они согласились? – спросила Елизавета, не сводя глаз с Артура, но