сказать, разумеется, так как критиковать королеву Англии было бы невежливо. Вскоре Кэтрин уже изящно скользила по выложенному плиткой полу в басдансе и подпрыгивала в веселом сальтарелло.

Вечер промелькнул быстро, и Елизавета обнаружила, что ей все больше нравится новое общество. Когда пришло время прощаться, она взяла инфанту за руку и сказала:

– Я знаю, вы станете хорошей женой Артуру. Будьте терпеливы и добры с ним. Он в последнее время неважно себя чувствовал, но считает, что я придаю этому слишком много значения. Мы все молимся, чтобы он поскорее поправился.

– Я уверена, так и будет, – ответила Кэтрин. – В Догмерсфилде он сказал, что уже чувствует себя лучше. И я позабочусь о его здоровье.

Елизавета поцеловала ее:

– Да благословит вас Господь за ваше доброе сердце.

Как только инфанта ушла, Елизавета отправилась в дом лорда Бергавенни у собора Святого Павла, где они с Генрихом заночуют. Пока ее везли в носилках по освещенным факелами улицам, она испытывала удовольствие оттого, что положила такое хорошее начало подготовке своей преемницы на месте королевы, которое та однажды займет. Радовало Елизавету и то, как Кэтрин оценила наставничество будущей свекрови, которая со временем познакомит невестку с реалиями и загадками жизни английского двора.

– Вы выглядите прекрасно, – сказал Генрих, как только Елизавета появилась перед ним в белом атласном платье с вышивкой и темно-красным бархатным шлейфом, которое (как она воображала) скрадывало ее пышные формы.

Она поцеловала мужа, думая, что тот и сам выглядит роскошно в алой бархатной накидке, с нагрудником, украшенным бриллиантами, драгоценными камнями и жемчугом, и поясом из рубинов на талии.

В то утро они поднялись рано, чтобы отправиться в Тауэр, где собралась огромная процессия, и подождали, пока инфанта присоединится к ним. Наконец она появилась, одетая по-королевски, – в свадебном платье с плиссированной юбкой из плотного золотисто-белого атласа. Ее прекрасные темно-рыжие волосы свободно ниспадали из-под отделанного самоцветами венца, прикрытые пышной шелковой вуалью с блестящей каймой из золотых нитей, жемчуга и драгоценных камней. Инфанта сделала глубокий реверанс, после чего Генрих и Елизавета обняли ее.

– Ваше высочество, вы очень красивая невеста! – воскликнула королева.

Король смотрел на Кэтрин оценивающим взглядом.

– Лучшего мы не могли и желать, – наконец изрек он. – То, что нужно!

Кэтрин вспыхнула.

Они с Елизаветой забрались в открытую колесницу, которая доставит их в собор Святого Павла, а король поехал верхом впереди и выглядел очень величественно на своем белом коне. По пути к собору все улицы были заполнены веселыми шумными толпами, и сердце Елизаветы затрепетало от радости при виде этого всенародного ликования. Кэтрин казалась немного удивленной, как будто не могла поверить, что все эти овации адресованы ей, но робко улыбалась и время от времени отваживалась помахать рукой; людям она явно понравилась.

Елизавета показала ей на фонтанчики, из которых текло бесплатное вино:

– Сегодня будет много веселья, а завтра – много больных голов. – Она улыбнулась.

Наконец процессия остановилась у Епископского дворца. Генрих и Елизавета проводили Кэтрин внутрь, где их встречала сиявшая улыбкой леди Маргарет. Кэтрин не позволила старой женщине опускаться перед нею на колени, и глаза Маргарет заблестели от слез.

– Милая принцесса, это благословение, что вы есть у нас, – сказала она и поцеловала инфанту.

Король энергично закивал, соглашаясь с матерью.

Общее мнение гласило, что в этот день все внимание должно быть сосредоточено на новобрачных. Генрих и Елизавета будут присутствовать на церемонии незримо, а невесту к алтарю поведет Гарри, он и передаст ее брату.

– Пойдемте, миледи матушка, – сказал король. – Мы должны занять свои места. – Он провел Елизавету и Маргарет через дверь, которая вела непосредственно в собор, оставив Кэтрин ждать появления Гарри. В нефе для родителей жениха установили помост с богатыми креслами, который отгородили от остального пространства церкви, где собиралась публика, деревянными ажурными решетками и завесили гобеленами. Оттуда король с королевой будут наблюдать за церемонией.

Огромный собор был забит до отказа лордами, леди, сановниками и гостями. Напротив королевской трибуны находилась другая – для лорд-мэра и олдерменов Лондона. Между ними вдоль нефа соорудили платформу, посредине которой возвышался помост, с обеих сторон на него вели ступени, и все это покрыли алым шерстяным сукном. Свидетелями престижнейшего брака наследника престола должны стать все. Это было крайне важно. Появился Артур, весь в белом атласе, совершенно один, он ждал внизу, у помоста. Елизавета гадала: о чем он думает? Если Артур нервничал, то виду не подавал. Королева молилась, чтобы вся эта пышность и великолепие не навредили ее сыну.

– Об этом я мечтал последние тринадцать лет, – промолвил Генрих. – С тех пор, как подписал договор в Медина-дель-Кампо. Должен признать, временами я сомневался, что мы доживем до этого дня.

– Ваша осторожная дипломатия завершилась триумфом! – ответила ему Елизавета; король взял ее руку, им подали вино, и они стали ждать начала церемонии венчания.

Радостный звук труб, шалмеев[36] и тромбонов возвестил приближение невесты. Медленно и горделиво она шла по платформе, вложив пальцы в руку Гарри, ее шлейф несла Сесилия. Следом выступала сотня леди и придворных дам, все роскошно одетые. Гарри раздувался от гордости и выглядел принцем до кончиков ногтей, в костюме из серебристой ткани, расшитой золотыми розами.

У помоста Артур поклонился невесте, а она сделала реверанс; Гарри с видимой неохотой отступил в сторону. Затем юная пара поднялась по ступеням на помост, где их ждал архиепископ Кентерберийский с группой епископов и аббатов. Елизавета восхищенно следила за тем, как совершается обряд венчания, чувствуя за спиной присутствие леди Маргарет, которая даже расплакалась от избытка чувств. Потом архиепископ повел новобрачных к главному алтарю на мессу. И вот Артур и Кэтрин – теперь уже без вуали на лице – идут обратно по нефу и встают на колени, чтобы получить благословение короля и королевы, которые открыли окошки в ажурной решетке и улыбнулись им. Елизавета поймала взгляд Артура и обрадовалась, увидев, что сын улыбнулся в ответ. Затем молодые направились к огромным дверям собора и скрылись из виду. Как только они вышли наружу, послышался восторженный рев толпы, и кто-то крикнул:

– Король Генрих! Принц Артур!

Снова затрубили трубы, шалмеи и тромбоны.

Галантный Гарри повел короля, королеву и их свиту обратно в Епископский дворец. Там они обняли Артура и Кэтрин, после чего проводили их в главный холл, где был устроен пир и блюда подавали на золотой посуде, инкрустированной дорогими каменьями. Великолепное зрелище являли собой гости в роскошных нарядах и массивных золотых цепях. Все нарядились, как только могли.

Короткий ноябрьский день завершался, в зале зажгли