накрыл ее ладонь своей, и они медленно вошли в зал, направляясь по ковровой дорожке к двум тронам. Там их уже ждали жрецы, чтобы возложить им на головы две короны: черную, словно ночь, и белоснежную, словно день. Рэйна и Саргон добились всего, чего хотели: у их ног лежал весь мир, а перед их душами простиралась вечность. Но по пути к запретному плоду, манившему их так долго, они осознали гораздо большее.

Неважно: король ли ты этого мира, и тебя боятся, или обычный человек, и тебя презирают. Власть дает страх и повиновение, но гораздо больше дарит чувство, когда тебя замечают. И тут уже важно, кто остался рядом. Близкие. Ведь вечность в одиночестве хуже любого наказания за все совершенные грехи.

Они видели друг друга, и связь между их душами, крепнувшая с каждым днем, вела их дальше спасительным маяком в последующих после войны месяцах. Забвение сознания и потеря памяти – дар, который им был дан на время. Когда же воспоминания вернулись, проверяя их на прочность, Рэйна и Саргон начали учиться жить с этим дальше. Вместе.

Но куда бы Рэйна ни шла и что бы ни делала, в ее голове все еще всплывал тот день, когда она отважилась прийти к Балигу для их разговора…

Он встретил ее в гостиной своего поместья, теперь утопающего в зелени. Всюду, куда ни посмотри – картины и старая мебель. От портретов Медеи и Марлена, смотрящих на нее со всех стен, у Рэйны сжалось сердце. Саргон предусмотрительно остался в саду, понимая, что в первую очередь с Балигом необходимо было поговорить именно ей. И хоть как-то вывести его из темноты, в которую погрузилась его жизнь.

Когда Рэйна вошла, Балиг забросил в камин листы бумаги. Карандашные портреты ее сестры вспыхнули, огонь охватил бумагу. Мужчина посмотрел на нее, за эти месяцы на душе поселилась пустота.

Такая же, как и в ее с Саргоном сердцах. Балиг потерял любимую, Рэйна – близнеца, Саргон – свою сестру. И между ними тремя что-то сломалось, но они старались преодолеть это и научиться жить с этой болью. Вот только им было легче. Балиг…

Рэйна даже представить не могла, что он пережил за это время.

– Прости, – Рэйна тяжело сглотнула. – Это все было изначально моей виной.

– Она мне все рассказала, Рэйна. Ни она, ни ты в этом не виноваты, – от его слов на душе девушки стало еще хуже. Теперь, когда она вспомнила все, Рэйна так не считала. Ведь именно Рэйна предложила ей этот план. – И Медея никогда тебя в этом не винила.

– Я любила ее, – всхлипнула Рэйна. Это вновь напомнило я ей об этом шраме на душе.

– Я знаю, Рэйна. Я знаю, – он обнял ее, и она впервые ощутила непередаваемую радость за то, что такой мужчина, как Балиг, был в жизни Медеи. Пусть Рэйна знала его всего ничего, но на их свадьбе она видела реакцию сестры – та была счастлива. И заслуживала этого после всего, через что она прошла. А пережила она за это время немало.

Рэйну до сих пор снедало чувство вины, что она не остановила Медею и не попрощалась с ней. А ее последнее объятие разрывало ей сердце. Ее сестренка…

– Насколько это больно? – прошептала девушка. В ее глазах стояли слезы

– Пожалуй, настолько, что никогда никому такого не пожелаешь пережить. Потому что через подобное невозможно пройти или привыкнуть. Спроси у Саргона, и он ответит тебе точно так же. Это сродни потере себя, смысла, сердца и воздуха сразу. Это разбитые осколки, которые невозможно собрать воедино.

Рэйна ощутила, как Саргон в этот момент легонько коснулся их нити, поддерживая ее и предупреждая о своем возвращении, а после вошел в комнату. Рэйна утерла слезы, отстраняясь от Балига.

– Ты муж моей сестры и ее пара. Ты всегда будешь мне братом и можешь обращаться по любому поводу.

– Конечно, – ответил феец, но в его фигуре не проскользнуло и искры жизни. Плечи Балига поникли, будто на него давило само его существование.

– Ноа мне сказал, что они просто родились не в то время и нам нужно подождать. А пока ждем, мы сделаем этот мир лучшим для них, – Рэйна верила в это и надеялась. Ведь перед исчезновением сестры, она видела на ее запястье тату, которое запечатывало силу и душу для перерождения. Такие татуировки Хемега поставила на их с Саргоном и Бронтом запястья. Значит, она вернется. И Рэйна, и Балиг верили в это. – Мы узнали, каким должен быть для нас мир, в котором мы были бы счастливы. Так построим его сами, чтобы встретить их с объятиями.

– А ты изменилась с того момента, как бросалась на меня в зоне спокойствия, – Балиг попытался ей улыбнуться, но девушка физически чувствовала его боль. Запах глубокой печали намертво въелся в его тело, смешавшись с запахами соли и моря.

– Людям свойственно меняться со временем.

– Но ты больше не человек.

– Я бы все за нее отдала, Райан. За нее, Саргона, семью и Аллена.

– Знаю. Она говорила, и я верю вам обоим.

– Мы отстроим все заново, Райан, – Саргон подошел к ним, и Рэйна взяла его за руку. Он тоже разделял их горе, ведь он тоже когда-то ее знал. – Медея вернется. И мы все вновь будем вместе. Одной большой семьей.

Сестра покинула Рэйну, но оставила ей новообретенную семью. Чтобы к тому моменту, как она вернется (а она верила, что это обязательно будет так), Рэйна смогла ее встретить в процветающем королевстве, где ждут с объятиями, а не кинжалом.

– А что с Алленом? – прочистив горло, уточнил Саргон.

На эту тему они с Рэйной пока не говорили. Только молчали, понимая, что оба думают об одном и том же.

– Хемега вырастила вашего сына как собственного.

– Он и тебе был сыном, – взгляд Саргона вновь сместился с Балига на портреты позади него.

– И сейчас таким является, – мотнув головой, будто прогоняя непрошенные мысли, ответил Балиг, – Марлен… то есть Аллен, жив. Он остался в Меласе, с которого теперь пала завеса. Это его мир, который больше не ограничивается Дэлией и Авелем. Он все знает, и это был его выбор. А мы… И вы, и я с Медеей сделали все, что было в наших силах, чтобы он получил этот шанс.

У первых Саргона и Рэйны был ребенок, за которого они отдали свои жизни. За безопасность Аллена и его наследие, за свои королевства.

Их гибель покрыла Авель защитным куполом, отделяя древнейшей магией от