Все это увидела Алена по своей привычке пристально вглядываться в людей, замечать в них такое, что подчас бывает незаметно другим.

Водитель закрыл глаза и с печальным выражением лица покачал красивой головой:

- Увы и ах! Не успел я, Алена Ивановна, несмотря на свои тридцать с гаком, испытать любовное счастье, оттого и боюсь вашего смеха. - Он достал из кармана пиджака «Верховину» и губами вытащил сигарету из пачки. Закурив, строго покосился на свою спутницу. - Сколько вам лет?

- Двадцать три исполнилось.

- Ну, а как вы насчет любви… мечтаете?

Алена сказала, что у нее нет нужды в такой мечте, ибо уже любит. Мужа любит. Водитель был огорчен, но не потерял к ней прежнего интереса.

- Вот оно что! Значит вы, Алена Ивановна, замужняя женщина! - проговорил он с деланным шутливым разочарованием. - Если бы знал такой прискорбный факт раньше, не посадил бы вас рядом с собой.

- Я могу исправить вашу ошибку. Остановите машину.

Шофер махнул рукой.

- Время - деньги. Остановка дорого обойдется. Сидите уж, хоть вы и замужняя. Значит, к родному мужу спешите? И долго вы с ним не виделись?

Перед лицом водителя возникло семь Алениных пальцев: пять на левой руке и два на правой.

- Семь месяцев?

Алена отрицательно покачала головой.

- Семь недель?

- Семь дней и ночей! - засмеялась Алена.

- О, полная неделя? И как же муж отпустил вас на такой срок?

- Попробовал бы не отпустить! - усмехнулась Алена.

Водитель бросил руль, замахал на Алену обеими руками, состроил такую гримасу, будто хлебнул какой-то горькой-прегорькой отравы:

- Нет, Алена, уже не завидую твоему мужу! Не по моему вкусу он выбрал себе жену. Знаешь, о какой я супруге мечтаю? Если я, предположим, скажу: «Маруся, пойдем или не пойдем сегодня в кино?», так она должна ответить: «Как хочешь, милый». Если я в другой раз спрошу у нее: «Маруся, имею я право сегодня один пойти в кино?», она должна, не поднимая очей, ответить: «Как хочешь, милый».

- Вот почему вы до сих пор только мечтаете о любви!

Алена засмеялась, и опять она показалась совсем-совсем доступной, бездумной простушкой.

Водитель смело любовался ею, раздумывая, поцеловать сидящую рядом красавицу сейчас или потом, когда подвернется на дороге более удобное местечко.

Алена поняла это, догадалась, перестала смеяться и молча затаилась в углу кабины. На лице ее появилось крайне строгое, на какое только она была способна, выражение.

Уловка Алены не возымела своего должного действия. Водитель усмехнулся. «Ломается, - решил он. - Набивает себе цену. Что ж, поломаемся и мы». Он отвернулся от Алены, уставился на дорогу и не сводил с нее глаз. Выражение его лица стало обиженно-высокомерным, насмешливо-презрительным.

Эта маска на лице шофера вполне устраивала Алену. Постепенно она успокоилась и все приветливее поглядывала за окно, на последние километры равнинной земли. Скоро, вон за той красной громадой лесхимзавода, за стальным железнодорожным мостом через Тиссу начнется край Алены - родная Яворщина.

Некоторое время ехали молча по дороге, обсаженной яблонями. Было далеко видно вперед - на добрых два километра. Алена откинулась на спинку сиденья и наслаждалась полным душевным покоем, давно не испытываемым отдыхом, улыбаясь своим мыслям. Часа через два она, наконец, будет дома, обнимет отца и поцелует Андрея. Как они оба обрадуются ей, как воскликнут в один голос: «Приехала, приехала!» Андрей зажмет ее голову своими широкими шершавыми ладонями, поцелует в губы, оторвет ее от пола, подбросит кверху, поймает и прижмет к груди.

- Что приуныла, молодуха? - развязно спросил водитель.

Ему надоело молчать и ждать.

Алена с неохотой оторвалась от своих мыслей, деланно сонными глазами повела на шофера и томно, будто борясь с дремотой, проговорила:

- Спать хочу! Неделю не спала по-человечески.

Через несколько секунд она поникла головой, закрыла глаза, якобы задремала. На самом же деле она бодрствовала, была настороже: в щелку неплотно прикрытых век зорко следила за опасным настырным спутником.

Проехали километров пять. Шофер, не давая воли рукам, вел себя смирно и чинно, а потом ему стало совсем не до нежностей, потом произошло такое, что сразу затмило все женские страхи и «военные» хитрости Алены.

Машина шла по узкой долине, вернее, по просторному ущелью, вдоль берега Тиссы, навстречу ее течению, бок о бок с государственной границей: протяни руку - и ты коснешься подстриженной вершины легкой камышовой изгороди, обозначающей линию запретной пограничной зоны.

За небольшим населенным пунктом граница круто, под прямым углом от Тиссы, заворачивала в горы и уходила на Полонины, извиваясь по главным карпатским хребтам. Здесь, у выхода из пограничного района, был расположен контрольно-пропускной пункт. Все закарпатские шоферы, зная о его существовании, еще на дальних полету пах к нему снижали скорость, не ожидая, пока шлагбаум перекроет дорогу.

Лесовоз на полной скорости выскочил из поселка и так же помчался дальше, хотя до контрольно-пропускного пункта уже оставалось едва ли двести метров. Милиционер, стоявший у поднятого шлагбаума, встревоженно смотрел на приближающуюся машину. Поняв, что она не намерена остановиться, он потянул веревку, перекрыл дорогу массивным полосатым брусом.

Ожидая резкого торможения лесовоза, Алена уперлась ногами в деревянные откосы, отгораживающие мотор от водительской кабины, и в то же время она инстинктивно из-под пушистых своих ресниц посмотрела на водителя. Лицо его уже не было ни добродушным, ни приветливым, ни высокомерно-насмешливым. Оно было страшным: на судорожно вздрагивающих щеках выступили белые, как бы соляные пятна, губы закушены, в глазах злобная решимость. Алену поразила такая перемена ее спутника. Чем она вызвана? Через мгновение ей пришлось еще больше поразиться. Она увидела, как правая рука шофера стремительно опустилась в карман пиджака и наполовину вытащила оттуда большой пистолет вороненой стали с рубчатой, косо поставленной рукояткой. «Что он делает? Зачем?» - подумала Алена. И тут же до ее сознания дошел тайный смысл этого самозащитного движения шофера. Только человек с нечистой совестью, чужой, враг, готовый убивать всякого, кто станет на его дороге, может так инстинктивно, потеряв над собой контроль, рвануться к оружию.

Шофер опустил пистолет на место, отдернул руку от кармана и, встревоженно покосившись на клюющую носом, якобы дремлющую Алену, резко нажал на тормозную педаль. Милиционер, не ожидая, пока машина остановится, вдруг почему-то махнул рукой, крикнул:

- Обознался! Следуй дальше!

Алена хотела крикнуть: «Постойте!», хотела выскочить из кабины, но милиционер уже поднял шлагбаум, и лесовоз рванулся вперед. Набрав скорость, он помчался по дороге вдоль Тиссы. «Что же делать?» - попрежнему не открывая глаз, лихорадочно размышляла Алена. Впереди, на Верховине, на перевалах, уже нет ни пограничных, ни милицейских постов. Никто больше не остановит лесовоз. А что, если…