Может быть, проблема кажется преувеличенной. Техногенные катастрофы случаются не так уж и часто, с ними почти всегда можно справиться… и т. д., и т. п. Я мог бы согласиться этим утверждением. К примеру, если бы большая катастрофа случалась один или два раза в столетие, забирала жизни нескольких тысяч, ломала жизни нескольким миллионам и ситуация не ухудшалась, на этом можно было бы остановиться. Если бы со временем ситуация не становилась хуже, я бы по-другому написал этот роман. Или не брался бы за него вообще.

Дело в том, что ситуация все-таки ухудшается. С каждым годом. С каждым днем.

Ничто не стоит на месте. Мир развивается, маршируя вперед бешеными темпами. Количество научной информации удваивается каждые два-три года. Параллельно эволюционирует методология, появляются новые подходы и инструменты. Еще десять лет назад важно было «держаться на волне перемен». «Если ты не на волне, ты вне ее», — говорили молодым ученым. Сейчас все изменилось. «Волна знаний» стала настолько большой, что одному ее просто не постичь. Исследования достигли таких глубин, что ученый больше не может быть специалистом одновременно в двух областях. Зато ученые теперь ковыряются в конкретной — каждый в своей — сфере, стараясь разобраться в ней как можно лучше и надеясь, что эта сфера и дальше будет актуальной. Нейрохимик знает все о химических взаимодействиях на уровне нервных клеток, но не понимает квантовой механики. Кибернетик понятия не имеет о нанотехнологии, даже не догадываясь, насколько близки эти сферы. В начале прошлого столетия гений-одиночка мог изменить картину мира, создать новое учение (Альберт Эйнштейн, Бенуа Мандельброт и др.), сейчас ученые вынуждены объединяться в группы. Количество авторов в публикациях в журналах «Nature» или «Science» иногда превышает шестьдесят человек!

В этом уже таится угроза. Мы выпускаем джина из бутылки. Не за горами то время, когда мы не сможем больше контролировать собственную технологическую мощь. И ученые, эти жрецы науки, будут бессильны, даже если они объединятся в группы по тысяче человек. Количество, а главное — скорость появления новых знаний могут запросто погубить всех нас.

По этому поводу можно долго дискутировать, но «Бот» писался с несколько другой целью. Самая большая опасность, которую несет в себе стремительное развитие технологий, далеко не так очевидна.

«Praemonitus praemunitus», — так говорили древние римляне. Предупрежден — значит вооружен. Техногенная катастрофа, вспыхивающая в рамках одной, хорошо известной сферы, — это еще полбеды. Ученые, которые будут работать над устранением ее последствий, по крайней мере будут знать, с чем имеют дело, а значит — будут знать, как действовать.

Достижения различных наук, усовершенствования научных методов, появление еще более совершенных инструментов открыли перед учеными новые возможности. Вот только никто не предвидел, что эти колоссальные возможности столкнут нас лицом к лицу с угрозой новых, других катастроф. Не тех, которые могут быть вызваны отказом оборудования, инженерными просчетами, ошибками персонала или даже злым умыслом. Впереди нас ждут катастрофы, которые придут из неизвестности. И с ними будет невыразимо тяжело справиться.

Объясню подробнее. Несколько десятилетий назад, задумывая эксперимент, ученый предвидел (оценивал) его возможный результат. Другими словами, догадывался, что получится на выходе. Если говорить совсем механистически, выглядело это примерно так: «Соединяю несколько рычагов, к ним прикрепляю зубчатые колесики, вставляю вот такой вал, а потом нажимаю на эту кнопку — и все начинает крутиться примерно вот так». Прекрасно, вот только эра механицизма давно канула в Лету. На сегодняшний день ученые добрались до глубин, за которыми начинается настоящее неведомое, территория, на которой интуиция и развитое воображение больше не действуют. Хороший пример — Большой адронный коллайдер. Этот колоссальный ускоритель заряженных частиц не границе Швейцарии и Франции (неподалеку от Женевы) построили для того, чтобы разрешить главное противоречие современной физики. На протяжении ХХ в. сформировались две основные теории мироздания. Первая из них базируется на теории относительности Эйнштейна, описывая Вселенную на макроуровне, вторая — опирается на квантовую механику, описывая материю на микроуровне. Проблема в том, что эти теории (несмотря на то что каждая из них подтверждена экспериментально) несовместимы. Для адекватного моделирования многих процессов нужны одновременно и одна, и другая, а они… противоречат друг другу. Большой андронный коллайдер был спроектирован, чтобы ответить на основополагающие вопросы, касающиеся строения Вселенной, и тем самым объединить эти теории. Вот только… это всего лишь слова. Ни один ученый не знает, какая картина откроется после экспериментов. Я не говорю о вероятности появления черных дыр и уничтожения всей планеты. Это бред. Я веду речь о том, что физикам неизвестно, какая из теорий получит подтверждение, относительности или квантовая, появятся ли какие-то новые факты, снимающие неувязки между ними, или — кто знает — образуется совершенно новая теория мироздания. Экспериментаторы не знают, к чему приведет столкновение тяжелых ионов и протонов, разогнанных до колоссальных скоростей!

Это и стало основным толчком к написанию «Бота», ведь ядерная физика — это только один пример.

Другой пример — нанотехнология — наука о механизмах, которые в тысячу раз тоньше человеческого волоса. Впервые концепт нанороботов прозвучал в 1959 году во время выступления Ричарда Фейнмана, имевшего название «На дне полно места»[140]. Ученые рассчитывают, что в ближайшие два-три десятилетия нанотехнологии проникнут во все сферы техники: роботы, соизмеримые с размерами клетки, будут собирать наноплаты для мини-компьютеров, их будут применять для поиска и уничтожения раковых клеток, они будут работать военными разведчиками и прочее. Несмотря на то что эти роботы искусственно созданы людьми, они будут живыми в полном смысле этого слова. Их влияние на биосферу может быть и будет огромным. Гораздо бо́льшим, чем влияние промышленной революции или загрязнения природы отходами.

Но влияние еще не означает опасность. Нанороботы, существующие на сегодняшний день, не способны к самовоспроизведению и слишком чувствительны к ветру, солнечной радиации, грязи — они ни за что не выживут во внешней среде. Они могут быть опасны как вирусы, а с этим мы знаем, как бороться. Угроза придет с другой стороны — от группы ученых, которые найдут применение нанороботам в прикладных сферах. Я писал об этом выше и не раз упоминал в романе. Один робот не способен ни на что. Нанороботы могут выполнять какие-либо задачи, собираясь в большие скопления — рои. Для управлениями такими роями нужны программисты. После того как рой будет готов к работе, понадобятся специалисты в той области, где планируется использовать нанороботов (к примеру, медики или разработчики микропроцессоров). В результате группа будет включать в себя специалистов как минимум в трех разных областях.