– Я звоню всего на минутку. Ты знаешь, у меня короткий обеденный перерыв. Я по поводу статьи в газете.

– Да ну?! – вырвалось у него с гневом. – Ты заказала эту писанину?!

Нервы у него были на пределе, должно быть, из-за раздражения, которое копилось с самого утра. Мари, похоже, была поражена, потому что сначала молчала, но потом проговорила:

– Нет, это не я. Наоборот, я хотела сказать, что я совершенно не согласна с такой подачей…

– Тогда почему ты не предотвратила это? – продолжал злиться он. – Я действительно старался изо всех сил пойти тебе навстречу. И какую благодарность я теперь получу? Посмертную месть Луизы Хофгартнер семейству Мельцеров?

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Ничего не изменилось.

Он почувствовал, как схлынул гнев. Почему он так на нее наорал? Разве она не позвонила, чтобы сказать ему, что это не ее вина? Он должен был ответить, что рад ее звонку. Что все это время он с нетерпением ждал от нее знака. И самое главное, что его больше не волновала эта проклятая выставка. Речь идет о них двоих. Об их любви. Об их браке. Фразы проносились в его голове, и, не зная, как начать, он так и не произнес ни слова.

– Мне нужно идти на работу, – прохладно добавила Мари. – Прощай.

Прежде чем он успел ответить, она повесила трубку. Пауль смотрел на черную телефонную трубку в своей руке, как на уродливую рептилию, и ему казалось, что он слышит, как рушится камень. Дом его надежд был построен не слишком прочно – один порыв ветра, и он сразу рухнул.

39

– Чай для госпожи фон Хагеман и два кофе! – крикнул Гумберт на кухню.

Фанни Брунненмайер поднялась, чтобы снять горячий чайник с плиты, кофейник уже ждал на столе.

– Роза хорошо устроилась, – с завистью заметила Герти. – Она пьет кофе наверху с хозяйкой, а потом спускается к нам и выпивает еще одну большую чашку кофе с молоком.

– Если тебе нравится проводить ночи с этим маленьким крикуном… – заметил Гумберт, который не любил младенцев.

Герти пришлось ухаживать за ребенком несколько дней, пока Розу Кникбайн не взяли няней на виллу. Она совсем не тосковала по тем временам.

– Не, спасибо. – Она засмеялась. – Уж лучше горничной.

Герти добилась своего. Со следующего месяца она станет горничной у фрау фон Хагеман. Сначала испытательный срок на три месяца, и если она справится, ее возьмут на постоянной основе. Какая удача! Значит, дорогостоящие курсы все-таки стоили того. Она больше не будет помощницей на кухне – она поднялась по карьерной лестнице и была полна решимости добиться большего.

– Ну да, если ты будешь вести себя как Мари, то, возможно, через двадцать лет сможешь выйти замуж за маленького Лео и стать женой директора Мельцера, – насмешливо заметила Эльза.

Ни для кого не было сюрпризом, что Эльза завидовала Герти. В конце концов, за тридцать с лишним лет она не добилась ничего большего, чем работа горничной.

Дёрте, шаркая, вошла на кухню, оставив свои деревянные башмаки на улице у служебного входа и переобувшись в войлочные тапочки. Повариха уже дважды пригрозила ей, что та получит половником, если еще раз придет на кухню в грязных башмаках.

– Почувствовала запах кофе? – добродушно сказала Брунненмайер. – Но сначала вымой руки, ты вся в грязи.

Дёрте усмехнулась и пошла к раковине. Сейчас, в начале мая, она была занята в парке с утра до вечера. Иногда ей на помощь приходили Гумберт или Юлиус, потому что она не могла одна подстричь густо растущий газон. Но чаще всего она справлялась самостоятельно, обрезала кусты, чистила гравийные дорожки, делала грядки и пропалывала их. Она даже начала просеивать компост в одной из больших компостных куч, чтобы распределить получившуюся плодородную землю по грядкам.

– Несколько овец хорошо подстригли бы лужайку и сразу же удобрили бы ее, – заявила она.

Дёрте двумя руками взяла чашку кофе и поднесла ее ко рту. Когда она пила, то громко чмокала губами, после еды рыгала и чесалась в местах, о которых даже не принято говорить, считая, что это вполне нормально. Но поскольку в остальном она была довольно приветливой, пусть и неуклюжей, люди просто над ней насмехались и не сердились.

– Ты будешь долго ждать, пока господин Мельцер купит стадо овец, – усмехнулась Эльза.

Гумберт взял поднос с чашками, чайниками и блюдцем с печеньем и направился к лестнице. Юлиус все еще был в прачечной и чистил обувь. Апрель порадовал солнечными днями, но май принес обильные дожди, которые ускорили рост растений.

– Она сейчас нависнет прямо над нами. – Дёрте показала большим пальцем через плечо на кухонное окно.

Действительно, становилось все темнее, и Герти, которая хотела быстро почистить кастрюлю, должна была внимательно вглядываться, чтобы не пропустить остатки пригоревшего молока.

– Похоже, будет гроза, – испугалась Эльза. – Смотрите! В небе мелькнула молния.

– Майский дождь приносит удачу, – заметила Герти, бросив короткий взгляд наружу. Она тут же поставила кастрюлю обратно в раковину и поспешно вытерла руки о фартук. – Посмотрите! – крикнула она и поспешила к окну. – Там идет она. С чемоданом и дорожной сумкой!

Все, кроме Дёрте, поняли. Гумберт уже несколько дней назад сообщил им, что экономка уволилась.

– Слава богу! – воскликнула Брунни. – Только бы это было правдой, Гумберт!

Все бросились к кухонному окну, Дёрте – с кружкой кофе. Эльза, которая намазывала белый хлеб маслом, все еще держала нож в руке. Юлиус, который только что пришел на кухню, закончив чистить обувь, тоже присоединился к остальным.

– Что случилось?

– Фу, от тебя пахнет обувным кремом, Юлиус.

– Отойди в сторону, Дёрте! Ты закрываешь всем обзор!

– Я спросил, что здесь происходит!

– Фон Доберн уносит ноги!

– Правда?

Все толкались, чтобы лучше видеть, наконец Юлиус открыл окно, когда бывшая экономка уже достигла аллеи и быстро удалялась.

– Она получила плащ от госпожи Алисии, – сердито заметила Эльза. – И шляпу тоже. Только эти поношенные башмаки она принесла с собой.

– Пусть подавится этим старым барахлом, – пробормотала Герти. – Я бы не хотела получить в подарок такую шляпу!

Громкий раскат грома заставил всех вздрогнуть. Сразу после этого сильный порыв ветра пронесся по парку, раскачивая ели и ломая ветви буков и старых дубов. Где-то во дворе раздался грохот.

– О, боже, – воскликнула Дёрте. – Мои башмаки!

Молнии вспыхивали на темном небе, как раскаленные добела зазубренные линии.

– Надеюсь, не ударит молнией.

– Держись подальше от деревьев.

– Может быть, ей на голову упадет дерево.

– Или молния ударит!

– Теперь, когда она все равно уходит, это не имеет значения.

– Лучше поздно, чем никогда, – буркнул Юлиус.

Небеса,