должно остаться раздельным, сходится непосредственно и спонтанно. Все пространства гомогенны, между ними нет плавных количественных переходов, никаких пограничных зон и нейтральных полос. Любая трансформация одного единства в другое, качественно отличное, происходит скачкообразно, дискретно. По направлению к тонкой как лезвие ножа границе можно сделать сколько угодно ничего не значащих шагов, ибо все решает один-единственный последний шаг. Непосредственное опасно.

Посреднические связи в романе многолики — они или приводят отдельные, часто далекие друг от друга объекты в определенное отношение, или, по крайней мере, сулят таковое. Посреднические функции могут взять на себя и персонажи и предметы. Одни выступают в этом качестве лишь ситуативно, для других это роль основная, иногда единственная: прежде всего Липотин, бессмертный «посланник таинственного», вездесущий посредник, призрачный медиатор различных миров; далее, угольный кристалл и зеленое зеркало, устанавливающие связь между людьми, временами и пространствами. Некоторые объекты присутствуют в тексте инкогнито, не раскрывая своей истинной миссии, разоблачение происходит всегда внезапно (шары из слоновой кости; Липотин в отношениях с Я), другие неведомыми посланцами являются либо совсем неожиданно (манускрипты Джона Ди; неизвестный, предупреждающий Джона Ди об опасности), либо, словно читая мысли, возникают как по волшебству тогда, когда они больше всего нужны (Келли для Джона Ди; Липотин, всякий раз появляющийся у Я в самый критический момент). Определенную информацию и инструкции могут нести в себе беседы, записи, видения, сны. А некоторые «тайные агенты» могут даже инспирировать «переворот»: белая и алая пудра, используемая для трансмутации металлов; тульский ларец, вынуждающий Я к пространственной и экзистенциальной переориентации.

Персонажи и предметы, исполняющие посреднические функции, похоже, испытывают нужду друг в друге: либо через третье лицо завладевают каким-то ценным предметом, либо об этой ценности узнают из чужих уст, либо же необходим помощник, чтобы реализовать эту потенциальную ценность. К примеру, Я через Липотина получает алхимическую пудру, Липотин объясняет ее применение, церемония осуществляется опять же с помощью Липотина. Равным образом нуждаются друг в друге информационные и трансформационные агенты: знание при отсутствии

средств (последний разговор Джона Ди с Ангелом о потере кинжала) так же бессильно, как и средства при отсутствии знания (Келли и Джон Ди с книгой святого Дунстана). Потому-то и начинается метафизическая борьба за обладание копьем не с непосредственными потомками Хоэла Дата, а спустя многие годы с Джоном Ди, ибо только он хоть и поздно, но все же узнает истинную ценность реликвии.

Кинжал из наконечника копья — самый привилегированный из всех привилегированных объектов. Он и действует иначе, чем все остальные одушевленные и неодушевленные посредники, уже одним своим присутствием помогая владельцу. Никакого специального применения он не требует: достаточно им обладать, предполагается только, что сам обладатель посвящен в тайное могущество реликвии. Сознательное обладание — необходимое условие: таким образом наконечник копья является материальной конкретизацией имматериального, материализацией и экстериоризацией духовно-психического. Он помогает реализации некой ценности, которая в скрытой, неявной форме должна присутствовать в личности хранителя реликвии, кинжал — внешний, проявленный аспект этой сокровенной субстанции.

Своих качеств эта наследственная реликвия утратить не может, другие объекты, исполняя свои посреднические функции, постепенно расходуют себя, хотя и действуют лишь как катализаторы, т. е. не собственной силой, а только как необходимое дополнение; подобно алхимической пудре, иссякает запас их потенциальных возможностей; передав Я рукописи Джона Ди, Джон Роджер может умереть; стоило только Я идентифицировать себя с Джоном Ди, как необходимость в рукописях сразу отпала; после смерти Джона Ди умирает и угольный кристалл: Я уже нет нужды заглядывать в него, ибо отныне оно становится Джоном Ди. Пролагая путь Я к Елизавете, Яна должна умереть. Исполнив свою посредническую миссию, Липотин — бессмертный Липотин! — увядает прямо на глазах, а после духовной реализации Я и вовсе исчезает с его жизненного горизонта. Все — будь то человек или предмет, — что отрабатывает свою роль, тем или иным способом исторгается текстом. Все объекты, реализующие себя в посредничестве, — лишь функции и жизнью как таковой не обладают, их удел — полупризрачное существование где-то между бытием и небытием; в этой нейтральной полосе предметы и люди почти неотличимы друг от друга: одних еще чуть-чуть и можно уже назвать одушевленными, других еще чуть-чуть и одушевленными уже не назовешь. Сами по себе посредники лишены какого-либо экзистенциального смысла, и наличествуют они в тексте не ради себя: смерть или бесследное исчезновение — вот их удел. «Вопросами или книжным знанием в магии могущества не обретешь. Твори, не ведая, что творишь» — знание, исчерпавшее свою посредническую функцию, самоустраняется.

Процесс зачатия, продолжения рода и дальнейшей передачи наследства является, по сути, посредническим — бесконечное посредничество, цель и смысл которого находятся всегда по ту сторону каждого отдельного звена этой живой цепи, обретающей свою цель — и потенциально смысл — лишь в последнем представителе своей крови. Джон Ди, ставя между собой и Елизаветой Яну, родившую ему сына, начинает серию посредников, которая обязательно должна быть конечной, с тем чтобы он вновь мог

обрести в самом себе свою автономную цель. Ибо в линейных цепях привилегией обладают только два звена — начальное и конечное, цепь же равноправных членов потустороннего Ордена линейной быть не может — только замкнутой. Можно считать, что промежуточные звенья цепи поколений исполнили свой посреднический долг настолько, насколько конечное звено подобно исходному; в идеале, когда подобие это абсолютное, необходимость в промежуточной инстанции отпадает. Оставляя потомство, Джон Ди превращает себя в посредника, пусть первого в цепи, но все же посредника, теперь он зависит от последнего в роду: станет тот полностью подобным ему — и их идентичность, перечеркнув связующие промежуточные звенья, освободит его, Джона Ди, от необходимости быть только функцией и он сможет снова устремиться к запредельной цели своей жизни.

Вступление в посреднические связи само по себе небезопасно и далеко не всегда способствует приближению к желаемой цели, как это на многочисленных примерах доказывает история Джона Ди. Любой посредник, связывая, одновременно разделяет, ибо вклинивается между объектом и его целью; эта истина почти дословно повторена в пророчестве Эксбриджской ведьмы: «О эликсир мой, ты разделяешь, ты соединяешь». У посредника лишь одна функция — посредническая, а если он, подменяя собой цель, пытается обрести собственную ценность, то сразу из связующего звена превращается в помеху. Так, отношение Джона Ди к Яне, а Я к Иоганне отделяет их от Елизаветы. Как только средство принимается за цель, а знак — за суть, что и происходит у Джона Ди с проектами завоевания Гренландии, с алхимией и астрологией (см. высказывание Елизаветы на этот счет), путь потерян. Потенциально